— Ничего.
Замечательное объяснение прихода среди ночи в квартиру совершенно чужого человека. Да, чужого — если не сочинять иллюзий и посмотреть на все его глазами. Девушка, которую он бросил год назад. Вычеркнул из жизни. С ней можно поздороваться при встрече, можно помнить ее имя, можно по старой памяти помочь ей в трудной ситуации, например, пустить переночевать… Если что-нибудь стряслось. А если ничего…
Я отдала Крису свое пальто. Он машинально набросил его сверху на вешалку, не ища петельки, опять беззвучно шевельнул губами. Рассказать, что я бросила любовника, а перед этим завела любовника, жила с любовником, — рассказать Крису? Допустим. И что — сделать больно, Отомстить? Зачем? Да ему, наверное, и не будет больно, ему же все равно. А в остальном… вот видишь, я даже изменить тебе не сумела как следует, выбрала неизвестно кого, от которого пришлось сбежать поздно ночью и потом проситься на ночлег — и не кому-нибудь, а к тебе. С тем, чтобы ты мог меня благородно пустить — а мог и не пустить Вот примерно так бы это звучало. А если еще вспомнить сумасшедшего профессора… Ну, в эту историю Крис попросту поверит. Потому что кто такая я? А с профессором он живет на одной лестничной площадке.
— Просто так получилось, Крис, — выговорила , — Или ты выставишь меня на лестницу?
Шутки в моем голосе почему-то не прозвучало, а вышло как-то извиняясь и просительно Крис отступил в глубь коридора, и все его лицо упало в тень. Раздражение в голосе не усилилось, но и не исчезло.
— Проходи в маленькую комнату, — сказал он. — И потише, пожалуйста, Инга, нечего всех будить.
— Кого это «всех»?
Но Крис уже отвернулся от меня и неспокойно, нервно перевязал пояс халата. Из большой комнаты снова отозвалась канарейка, ее-то я уже разбудила, но не это ж он имел в виду…
— Не твое дело, — через плечо бросил Крис.
И тут за выходящей в коридор стеклянной дверью щелкнул выключатель и зажегся свет.
— Инга!
«Ин» получилось громко и высоко, чуть ли не фальцетом, а «га» сорвалось на полубеззвучный шепот, и губы Криса приправили, не озвучивая, мое имя какой-то явной нецензурщиной. Чувствуя, как горячая кровь бьет в щеки, я шагнула вперед, прошла мимо — показалось, что сквозь — Криса и распахнула стеклянную дверь.
Женщина была высокая, наверное, только чуть-чуть ниже, чем Крис, и вообще большая, грузная. У нее был халат на пуговицах, и сейчас, стоя ко мне спиной, она лихорадочно застегивала их, наклоняясь к нижним, на уровне колен. На широкой кровати были смяты обе подушки и отброшено к стене скомканное одеяло — на той самой кровати, с которой так четко просматривались трещинки на потолке: семь параллельных и одна наискось. Я непроизвольно подняла голову, будто это было очень важно — остались ли на потолке те трещинки, — а когда опустила взгляд, женщина уже смотрела на меня в упор.
