Эркенберт сравнивал тексты. Могла ли фантастическая история, недавно рассказанная им архиепископом Римбертом, оказаться правдой? Тогда, на встрече, в нее поверили все, и архиепископы и их советники. Но ведь она льстила их гордости, льстила патриотическим чувствам народа, и притом народа, постоянно отвергаемого и недооцениваемого могучим Римом. Эркенберт не разделял этих чувств – или пока не разделял. Англичане, помня историю своего обращения благословенным Папой Григорием, долгое время гордились своей верностью Риму. И чем Рим отблагодарил их? Если рассказанное Римбертом – правда, то, возможно, пришло время для верности… кому-то другому.
Итак, тексты. Главным среди них был тот, который Эркенберт хорошо знал, мог бы цитировать посреди ночи. Тем не менее не грех взглянуть снова. Четыре евангельских рассказа о распятии Христа слегка отличались друг от друга – лишнее доказательство их подлинности, ибо кто же не знает, что четыре свидетеля события всегда запомнят каждый свое? Но Иоанн – Иоанн сказал больше других. Переворачивая огромные жесткие страницы, Эркенберт нашел нужное место и стал перечитывать его, негромко проговаривая латинские слова и мысленно переводя их на родной английский.
«…sed unus militum lancea latus eius aperuit. Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра».
Копьем, подумал Эркенберт. Римским солдатским копьем.
Эркенберт лучше многих знал, как выглядит оружие римских воинов. В доме близ великого Йоркского собора, где он жил когда-то, еще немало сохранилось от казарм Шестого легиона Eboracum. Легион ушел из Йорка и из Британии четыреста лет назад, отозванный для участия в гражданской войне в метрополии, но большая часть его арсеналов осталась, и много нерастащенного и несгинувшего оружия все еще лежало в подземельях. Не знающие износу бронзовые детали катапульты, которую Эркенберт собрал для язычника Ивара, были подлинной старинной работы, такой же доброй, как и те времена. Железо ржавеет, но все-таки Эркенберт видел сверкающую и вычищенную, как на парад, полную амуницию римского легионера: шлем, панцирь, короткий меч, наголенники, щит и, конечно, римское копье с железным древком – пилум, называемый также lancea.
Да, подумал Эркенберт, это могло быть так. И нет сомнений, что Святое Копье, копье, которое пронзило грудную клетку Сына Господня, могло сохраниться в своей материальности. Ведь я сам видел и держал в руках оружие, которому, видимо, не меньше лет.
