– Положение сложное, – пробасил Бранд своему шкиперу и кузену Стирру, которого жрецы Пути тоже позвали на свой неофициальный совет. – Но ведь никогда не знаешь, насколько оно сложно для противника. Все, что нам остается, – не совершать ошибок и ждать, пока им не надоест. В конце концов, они должны на что-то решиться или убираться прочь. А мы будем просто сидеть, где сидим.
– Пока что-нибудь не произойдет, – скептически сказал Хагбарт.
– Да.
– Что, например?
– Может быть, халиф придет со стотысячной армией. Может быть, кто-то отдаст императору эту проклятую лесенку или что ему там нужно. Может быть, боги заступятся за нас.
Последнее предположение было встречено крайне холодно.
– Скажу вам одну вещь. – Бранд попытался внести некоторое оживление.
– И что же?
– В данный момент император облегчает нам задачу.
Действительно, действия осаждающих будто нарочно были предназначены для того, чтобы придать защитникам крепости побольше уверенности в себе, не подвергая их серьезной опасности. Дня через два после того, как на окружающих холмах появились ночные костры кавалерийского авангарда и был переброшен мешок с головами парламентеров, император – если император отдал этот приказ – пошел на приступ в лоб на крепостные стены, одновременно на суше и там, где стены обрывались в море. На рассвете в каждом из двух этих пунктов атаки по тысяче человек вышли из укрытий и ринулись вперед со штурмовыми лестницами и крючьями.
Во время подготовки они наделали слишком много шума. Защитники успели приготовиться к штурму. Приставленные лестницы отталкивали рогатинами. Приделанные к крючьям канаты обрезали. В сгрудившихся у подножия стены воинов летели стрелы и камни из катапульт. Через несколько мгновений, когда стало ясно, что ситуация под контролем, Бранд оттащил от одной из приставленных лестниц еврейского гвардейца, рвущегося ее сбросить, отпихнул английского арбалетчика, прицелившегося в карабкающегося наверх человека, и сам встал около лестницы, спрятался за каменным зубцом, выставив вбок щит для защиты от стрел.
Над стеной появилось лицо с неистовым оскалом, воин перепрыгнул через парапет, он радовался подвалившей удаче, рвался расчистить на стене место для вторжения. Бранд примерился, взвесил в руке свой топор «Боевой тролль» и рубанул врага по голове, надвое раскроив череп вместе со шлемом. Отступил назад, махнул рукой арбалетчику и гвардейцу. Один выстрелил, другой толкнул рогатиной, и лестница вместе с тяжеловооруженными воинами рухнула в быстро растущую у стены кучу. Бранд осмотрел убитого воина, его оружие и доспехи, то, что осталось от его лица.
