- Лиза... я не понимал... теперь знаю... Ты - мой оберег...
- Пустите!..
- Я люблю тебя... Я хочу, чтобы...
- Вась-Ильич, вы...
- Говори мне "ты". Говори "Вася"...
И - ещё ближе. Губы - на губах, потом на глазах, на волосах, на шее... Это все неправда. Это - потому что змейка в янтаре. Олежка так и не спросил, сколько она там стоила, в Ялте...
Олежка.
"... Ни в одно лето".
- ... чтобы мы были вместе - всегда. Всегда, понимаешь?!..
- Я не...
Не смогла договорить - навалился сверху, душный, пульсирующий, тяжелый... Уже без шерстяного свитера.
Тепло. Как тепло...
- ... моей женой.
И снова - пальцы на груди. И жгучие губы... Прямо на груди, не в ложбинке, не там, где... И вообще, кажется, он давно перекрутился за спину, этот святой оберег...
- Всегда...
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В предрассветном полумраке его лицо было серьезным и сосредоточенным. Как будто решал математическую задачу, а вовсе не спал. Сонными казались только ресницы - пушистые, мягкие... Как это я не замечала, что у него такие густые ресницы? Наверное, из-за очков.
Вася. Вася...
Вслух не получилось. Тронула за плечо и прошептала просто:
- Просыпайся... ну просыпайся, а?
Он заворочался, недовольно забурчал; пришлось легонько его потрясти. Открыл глаза и непонимающе уставился на меня.
Как будто вот-вот спросит: где я?.. и кто ты вообще такая?
- Лиза... ты что? Рано ведь еще...
- Светает, - объяснила я. - Сейчас твоя мать придет меня будить. Представляешь, что будет, если?..
Он сел; застонали пружины древнего матраса. Поежился, накинул на плечи шерстяное одеяло с прорехами: уголок, в который куталась я, выскользнул из рук. Холодище пронизал насквозь, кожа моментально подернулась пупырышками но отвоевывать одеяло назад или придвинуться поближе к Твер... Васе, черт, Васе, Васе!.. было как-то неудобно.
- Ну и что? - он зевнул.
Я пожала плечами. Вчера вечером, когда мы лежали в жухлой траве, а Твердолобиха тройными причитаниями собирала вокруг себя козье стадо, попутно поминая меня последними словами, он тоже порывался так и выйти к ней вдвоем. Ну и что?
Но по зрелом его размышлении я выбралась на тропинку одна. И, помогая старухе гнать стадо к дому, предположила невинно, что Василий Ильич, наверное, вот-вот вернется... За ужином Твердолобиха разливала мерзкое молоко, я расставляла тарелки, коты путались под ногами, а он... Вася... Что ж, любая разведка была бы им довольна.
Только через час, когда бабка захрапела, он осторожно, стараясь не скрипеть на ветхих ступеньках, поднялся ко мне на чердак...
