Почему - не я?!
Потому что я - идиотка недоделанная, как уже было не раз доказано. Можно сколько угодно твердить, что никто на свете никому не нужен, фигушки. Это я никому не нужна. Только я... Разве что Твердолобому приспичит подержаться за свою цацку, за "оберег святой". Потому что киевскому старикашке-колдуну захотелось приколоться. Неплохой прикольчик вышел, ничего не скажешь!..
Между кустами мелькнула пара-другая огоньков, а потом кустарник поредел, и я вышла к околице. Похоже, все-таки Мысовки - вряд ли тут двадцать деревень на квадратный километр. Прямо передо мной в маленьком окошке светился желтый квадратик света, и женская фигура прошла там за тюлевой занавеской. У людей есть свой дом, уютный и теплый. И муж, наверное, есть... хотя кто его знает. Дом на Ленина-три с виду тоже ничего, - а живет там старая одинокая Твердолобиха, у которой вся жизнь прошла, и остался пшик. Только и радости, чтобы Васенька пирожок съел да чтоб козы доились...
Я остановилась на полушаге, чуть не запахав носом.
Козы!!!
Вот сейчас старуха придет забирать их - а меня там и близко нет. И все, капец. В лучшем случае - опять беспросветное рабство от рассвета до полуночи. А в худшем... я ведь её здорово напугала козьей бандой, на совесть!.. Может и вышвырнуть за порог, ни черта не заплатив, - и что тогда? У меня тут, в Крыму, нет никого. Ни одной живой души...
Понеслась вперед, как сумасшедшая, - удивительно, как не загремела во весь рост посреди дороги. Спасение было одно: прибежать на козье пастбище раньше Твердолобихи. "Добрый вечер, Зин-Иванна, все козочки на месте, Бусик хорошо себя вел. Ничего особенного не случилось..."
Да, не случилось! Правда. Ничего особенного...
Я летела напрямик через деревню, и собаки всей Мысовки провожали меня нестройным лаем. Ноги не чувствовались совершенно, но я точно знала, что стоит остановиться - и сразу отзовутся и педали катамарана, и километры по шоссе, и пузыри под хлястиками босоножек...
И все-таки споткнулась - уже на тропинке.
Темнота, тепловатая пыль и острый камень в левой ладони. Попробовала подняться; ноги не гнулись, и я даже испугалась, что переломала кости. Да нет - всего лишь стесала до крови колени, в последний раз такое было в третьем классе... И ещё извазюкала в пыли единственное приличное платье. Идиотка! А под ноги смотреть - слабо?
Слабо. В так называемом лунном свете едва белели мои собственные руки. Одна из них сама собой нашарила что-то в пыли на тропе. Веревка. Какой привязывают коз. Значит, они ещё здесь... ура.
