Рядом с моими деньгами выросла солидная куча более мелких монет на ту же сумму, и крупье начал сдавать. Как я и ожидал, он сразу стал передёргивать и выложил равное количество очков.
– Равно! – уверенно заявил я.
Крупье, еле заметно кривя рот от досады, принялся переворачивать карты: он тоже уже знал, что я выиграл.
– Вот ведь как повезло! Когда день хорошо заканчивается, и спать вдвое слаще! – Я сделал вид, что обрадовался и потянулся за деньгами.
– Э-э, не спефи! – остановил меня крупье. – У нас так не делается. Ты долфен дать мне возмофность отыграться. Это будет справедливо.
Окружающие зеваки, жаждущие продолжения зрелища, одобрительно загудели.
– Да? Ну хорошо, – согласился я и, дразня и крупье, и зрителей, провозгласил: – Ставлю макатим!
– Двадцать! – потребовал тот.
– Двадцать? Ну я не знаю, – продолжал ломаться я, однако, якобы под давлением «общественного мнения» возбуждённых зевак, нехотя согласился: – Хорошо. Двадцать макатимов!
– Двадцать. Тимов. Золотых, – хрипло потребовал крупье, зло глядя на меня прищуренными глазами.
– Ну что ж, – уступил я. – Рискну, пожалуй. Похоже, удача сегодня на моей стороне. Только, предупреждаю, играю последний раз. И, кстати, хотел бы видеть твою ставку.
Раздатчик, кряхтя, полез за пазуху, достал оттуда небольшой кошель и отсчитал из него двадцать золотых цилиндриков.
– А говорил: золота нет!
– На фёрный день берёг… – пробормотал он и принялся сдавать.
На стол снова легло шесть карт. Одну из них, лежащую перед сдатчиком, я видел впервые. Быстро перебрав в уме всю колоду, я вычислил недостающую карту: до этого момента в игре ни разу не присутствовала семёрка-«камень». Вместе с остальными – шестёркой-«железо» и двойкой-«ветер» – это составляло пятнадцать очков. Передо мной же лежали пятёрка-«ветер», пятёрка-«огонь» и пятёрка-«дерево».
– Три карты, три карты, три карты! – пропел я и, некоторое время побарабанив пальцами по столу, изображая волнение, наконец «решился»: – Равно!!
Его губы дёрнулись в едва заметной усмешке, и он принялся медленно переворачивать карты. Сначала мои: пять, пять, пять. Затем свои: шестёрка, двойка… шестёрка!
– Конфилась твоя удафя! – насмешливо произнёс он и потянулся к деньгам.
– Не спеши! – Я выхватил кинжал из ножен сидящего рядом стражника и воткнул рядом с рукой крупье, пригвоздив к столешнице эту самую злополучную карту.
– Ты… Да ты… – Лицо крупье исказилось гневом и стало наливаться краской. Нахмурившиеся лица присутствующих обратились в мою сторону.
