Июнь. Розы. Нетерпеливое ожидание счастья.
Да, грустно сейчас вспоминать об этом!..
Я сижу на Приморском бульваре. Букет, нет, букетище роз у меня в руках. Мыкола стоит, опершись на парапет. На нем командирская фуражка, белый китель.
Все же, по-моему, форма курсанта больше ему шла. Фланелевка подчеркивала широкую выпуклую грудь, а из треугольного выреза, как башня, поднималась загорелая, крепкая шея. Но это ничего, он нравится мне и такой — лейтенантом.
— К чему же вы готовите себя, товарищ лейтенант? — шутливо говорю я, продолжая начатый разговор.
— Ты, может, удивишься, Надечка. Я готовлю себя к предстоящим мне пятнадцати — двадцати минутам.
— Минутам?!
— Видишь ли, на одной из своих лекций наш преподаватель сказал: «Чтобы разоружить вражескую мину, тем более неизвестного образца, понадобится, допустим, пятнадцать — двадцать минут. Мало? Накинем еще полчаса. Но к этим решающим в вашей жизни минутам вы должны готовиться неустанно, упорно — всю жизнь».
— Готовиться — иначе тренироваться?
— Шире. Тренировать не только пальцы, всего себя. Главным образом волю. Ты мне говорила об этом в Москве.
И снова делается тревожно за него.
— А если повезет и не будет этих пятнадцати — двадцати решающих минут? Обстоятельства сложатся так.
— Но это не значит, что мне повезет!
— Ну, не повезет, пусть так. Что тогда?
— Все равно жизнь не пройдет даром, — задумчиво после паузы говорит Мыкола. — Она будет целеустремленной, пройдет в подготовке к подвигу.
Слово «подвиг» он произнес негромко, смущаясь…
Солнце только что зашло. Море за спиной Мыколы стало разноцветным, оно в багровых, розовых, белых и бледно-желтых пятнах. Словно бы это лепестки роз, покачиваясь, неторопливо плывут по воде.
А мы тут толкуем о минах, о каких-то решающих минутах! Можно ли при взгляде на этот безмятежно тихий вечерний рейд поверить в неизбежность войны? Представить себе, что вот-вот она ринется сюда из густеющей на западе фиолетово-зеленой дали и мгновенно избороздит воду взрывами снарядов, бомб, мин?..
Я подавляю вздох. Конечно, жене вот этого молодого лейтенанта будет очень трудно. И все же я хочу ею быть.
— Ты вздохнула, Надечка? Почему? — Мыкола заботливо наклоняется ко мне.
Я смотрю на него снизу вверх. Блестящие глаза его медленно приближаются…
Но нам помешали.
Из-за клумбы с цветами вдруг появились лейтенанты, целой гурьбой, товарищи Мыколы, тоже выпускники. Они тесно обступили нашу скамейку:
— Здравия желаем! Мыкола, что же ты? Познакомь.
