― Это тебе. - Сэм протянул Марии соломенную куклу с длинными 'волосами' и угольками-глазами. - Похожа не тебя, правда?
― Спасибо. Это уже третья 'я' в моей коллекции.
― Когда у тебя будут дети, то им будет, с чем играть.
― Я уже слишком стара, чтобы рожать детей.
― Да, мама родила меня слишком поздно, поэтому я такой слабый.
― Если человек лишён чего-либо, то имеет что-то другое в избытке. Вот ты талантлив и добр. Это неоспоримые достоинства. Ты не рад этому?
― Когда я чувствую и знаю то, чего не чувствуют и не знают другие, я почти счастлив. Другим не дано любить птичку на ветке или кошку, свернувшуюся на коленях. Они даже не осознают свою ущербность. Но, когда я вижу, как бегут к реке мальчишки и девчонки, сверкая пятками, мне хочется повернуть время вспять, чтобы не родиться на вечную муку быть прикованным к этому креслу, комнате и проклятому окну.
Марии часто бывало не по себе с этим маленьким старичком, который действительно чувствовал и знал то, чего не чувствуют и не знают другие.
Когда Мария закончила историю о Ромео и Джульетте, Сэмюель спросил:
― А твоё сердце свободно? Или в нём живёт любовь?
― Спокойной ночи, Сэм, - ответила Мэри. Потом добавила:
― В моём сердце теперь поселился голубоглазый мальчик. И, похоже, довольно основательно.
Сэм был очень доволен, когда Мария признавалась ему в любви. И не потому, что любви мальчику не хватало: его боготворил отец, нежно и почему-то тайно любила мать, за него готов был пойти на что угодно брат. Просто у Марии и Сэма была тайна, секрет, которые так нравятся детям. И этот секрет - почти взрослая любовь.
Случай у реки
Так много, как этой зимой, она не работала никогда. Это был физический труд. Всегда невероятно ленивая, когда дело касалось наведения порядка, стирки, готовки, уборки, теперь она день ото дня выносила мусор, чистила посуду, мела и мыла, даже ухаживала за скотиной. Доить корову в прошлой жизни - так она определила для себя своё прошлое - было дело нереальное, просто фантастическое. Теперь она делала это лучше всех остальных. Коровы отдавали ей молоко гораздо охотнее, чем другим. Нэнси даже назвала её ведьмой. 'Только ведьма может высосать из животного всё его содержимое', - говорила хозяйка. Хорошо ещё, что коровы не чахли, а наоборот - были здоровы и крепки. Дурная слава ведьмы ей сослужила бы плохую службу.
Ещё три раза этой зимой ей довелось встретить слуг Тёмного Лорда. Они не останавливались в Хайхилле, но Мария видела их на холме у леса, из которого пришла в тот осенний день после чудесного путешествия в Страну Северных и Южных Народов. Всадник обычно сидел на своём коне и не двигался, будто изваяние. Только грива и хвост его лошади развевались на ветру. Марии казалось, что он поджидает её, следит. Когда она выходила на улицу по делам или просто, чтобы глотнуть свежего воздуха, всадник ещё мгновение-другое оставался на месте, потом начинал движение в объезд Хайхилла, в горы, где, по словам людей, был вырублен прямо в камнях неприступный замок Лорда Берингрифа.
