Эдуард Лимонов выступил с открытым письмом к М.М. Касьянову и Г.К. Каспарову о судьбах оппозиции и Ассамблеи. И я, по обыкновению, хочу поддержать его заявление в главных моментах, особенно в вопросе о том, что оппозиции необходимо твердое управление, такое же управление необходимо и Национальной Ассамблее. Напомню, что Лимонов в этом вопросе последователен и с самого начала предлагал подменить депутатов Ассамблеи группой вождей, действующих от ее имени. В данном случае он этот принцип оставляет неизменным — за всю оппозицию все решения должны принимать три вождя — Каспаров, Касьянов и Лимонов: «Предлагаю принимать мудрые решения тремя умами взамен истеричных арифметических голосований». То есть, по его мысли, если решения будут принимать не все депутаты, а три мудрака, то победа нам обеспечена.
Вообще-то я могу вспомнить только один случай, когда мудрый вождь сам предлагал свои услуги народу, причем делал это принципиально, прямо с первых своих произведений, — это Адольф Гитлер. В остальных случаях на моей памяти все было наоборот — народ или его представители требовали от человека стать вождем. Это и американский Конгресс, предоставивший на время войны уже избранному президенту Рузвельту практически диктаторские полномочия. И британский парламент, с началом войны призвавший Черчилля и превративший его диктатуру в столь грозную, что обывателю за сравнение Черчилля и Гитлера не в пользу Черчилля давали пять лет тюрьмы. Интересен пример и Сталина, который трижды отказывался даже от единственной своей должности одного из пяти секретарей партии, а 70 человек Центрального Комитета партии не отпускали его с этой должности, боясь, что потеряют своего вождя. (До Эдуарда Вениаминовича как-то не доходит простая мысль, что вождем не назначают — вождем в глазах народа человек становится сам благодаря своему уму, воле и выдающимся моральным качествам). То же цепляние за вождя было и в 1952 году, когда Сталин, начав передачу государственной власти от партии (Политбюро) Советской власти, просил освободить его от должности секретаря партии. ЦК тогда и слушать об этом не захотел, так велик был страх бюрократов партии остаться без вождя.
Но как велик в нашем обществе или только в оппозиции страх остаться без Лимонова? Как велика потребность оппозиции или Ассамблеи в мудрости Эдуарда Вениаминовича? В чем его мудрость заключается? Сам он этого от адресатов своего письма и от читателей не скрывает: «Согласитесь, что из нас троих я имею наибольший опыт политической борьбы».
