Он осторожно прошел по веранде, перепрыгнул через рассыпающиеся ступени и спустился по склону к эскалатору, идущему в Верхний город.
* * *
Когда деловитый Фред убрал обеденную посуду, Лал откинулся на спинку стула, смакуя отличное бренди и лениво поглядывая на потоки людей в «Перекрестке». Среди игроков было немало туристов. Если бы он продолжал шарить по карманам, сегодняшний вечер был бы прибыльным. Эдрет когда-то допускал карманное воровство лишь как упражнение в разносторонности. Сам Эдрет и его ученик принадлежали к элите, кравшей произведения искусства и ценности куда более значительные, чем просто деньги и обычные ювелирные изделия.
Эдрет часто говаривал, что они пожинают славу и немалые деньги, но не упоминал о том, что и рискуют они гораздо сильнее. Обычный карманник мог отделаться штрафом или потерять год сознания в Синем Доме, пока его тело несло службу. А вот мастер-вор, в том маловероятном случае, если бы его взяли с поличным, лишился бы своего состояния, имени и почти наверняка — жизни, потому что на Хенроне не особенно увлекались исправлением личности: слишком велик был спрос на тела. И слишком выгодной была их поставка.
Увлекшись наблюдением за игрой, этих троих он заметил, лишь когда они подошли к нему вплотную: женщина в очень дорогих одеждах и двое мужчин — в жилетах, чтобы их оружие не оскорбляло взора. Однако присутствие оружия было столь же очевидно, сколь и отсутствие Фреда и вышибалы «Перекрестка».
Когда они подошли к его столику, Лал отставил бокал, встал и поклонился — низко и с глубоким уважением. Выпрямляясь, он успел поймать удивление, промелькнувшее в глазах женщины, улыбнулся и продемонстрировал ей пустые ладони в древнем жесте приветствия.
— Благородная дама, я удивлен и польщен вашим появлением.
Удивление исчезло. В аквамариновых глазах читалось внимание.
— Но вы сами его добились, — сказала она, и ее голос оказался под стать ее внешности — красивым, дорогим и очень, очень опасным.
Он изобразил изумление.
— Я? Как я мог этого добиться?
— Игнорируя мои послания и разоружая моих посланников. — Она подняла руку, сверкнув драгоценностями, и взмахнула ею. — Могу я сесть?
— Если вы этого желаете, — ответил Лал, хотя сам этого отнюдь не желал.
Оруженосец выдвинул ей стул, и Лал сел одновременно с ней, как то положено равному вождю. При этом он «не заметил», как второй телохранитель поднял руку к жилету.
— Могу я предложить вам бренди, благородная дама? — любезно осведомился он. — Или вина?
