– Извините меня за вчерашнюю выходку, – пробормотал Дронго, – я побоялся, что вас могут убить.
– Ничего страшного. Я так и поняла, – сухо заметила молодая женщина.
Нужно было сделать вид, что ничего особенного не произошло.
– Вчера, когда мы говорили о соседях, вы не вспомнили банкира Леонидова, который жил на третьем этаже, – сказал Дронго, – у них за день до трагедии был праздник, они отмечали рождение внука. Вы их не помните?
– Этого банкира все знали, – ответила Лайма, – но его убили спустя несколько лет после гибели моего отца. И насколько я знаю, это убийство никак не связано с трагедией нашей семьи.
– Его сын сейчас стал банкиром, – продолжил Дронго, – вы его знаете?
– Н-нет. Видела несколько раз на приемах. Но мы с ним не знакомы. Я вообще после смерти отца была в том доме только два раза. И больше туда не ходила. Вы должны меня понять. Это очень тяжело.
– Я вас понимаю. А кто мог войти к вам в дом в отсутствие вашего отца? Например, кого могли впустить мастера?
– Никого, – решительно отрезала Лайма. – Я боюсь, что вы не совсем понимаете. Здесь не южные народы и даже не Россия. Здесь не могут прийти в гости просто так. И не могут зайти в дом, где нет хозяина. У латышей свой менталитет, похожий на характер других северных народов. Мы более замкнутые, более одинокие, если хотите. У нас нет культа гостя, принятого у южных народов.
– Это я знаю, – согласился Дронго. – Вы не помните, в квартире вашего отца были две пары ключей или три?
– Ну, откуда я могу это знать? Конечно, не знаю. И эта квартира была не моего отца, а моего деда. И все ключи были только у моего отца. Или у его жены. Лучше спросите об этом у Лилии.
– Ей совсем плохо, – сообщил Дронго. – С сегодняшнего дня около нее дежурит сиделка.
– Как страшно, – вырвалось у Лаймы. – Ведь она совсем молодая женщина.
– Она очень любила вашего отца, – заметил Дронго.
– Да, – согласилась Лайма. – Иногда я в это не верила. Думала, что она играет. Но за столько лет после смерти отца Лилия так и не нашла себе мужчину. Никого, вы представляете? А ведь была сравнительно молодой женщиной. Когда он погиб, ей было всего около сорока. Честно говоря, даже не представляю, как бы я себя вела на ее месте. Конечно, я люблю моего мужа и безумно люблю моих мальчиков, но просто не знаю. Не представляю.
– Надеюсь, что вам не придется перенести то, что перенесла ваша мачеха, – сказал Дронго. – И лучше постучите по дереву.
– Я бы не выдержала, – призналась Лайма. – Я не выдержала бы. Где-то я читала, что Господь дает человеку ровно столько испытаний, сколько он может перенести. Но я такого испытания не перенесла бы.
