Именно так исчез дядя Шарлотты – «павший на поле чести», «отдавший жизнь за Францию», по выражению газет. От этого речевого оборота отсутствие дяди смущало еще больше – как точилка на его рабочем столе, со вставленным в отверстие карандашом и кучкой тоненьких стружек, оставшихся на письменном столе Венсана после его отъезда. Именно так мало-помалу опустел дом в Нёйи – женщины и муж чины наклонялись к Шарлотте, целовали ее и самым серьезным тоном просили, чтобы она была умницей.
У этого странного времени были свои причуды. Вдруг с прыгучей стремительностью кинокадров одна из теток Шарлотты оделась в белое платье и собрала родных, которые окружили ее все с той же торопливостью, присущей кинолентам тех лет, и поспешным, нестройным шагом двинулись в церковь, где тетка оказалась возле усатого мужчины с гладкими, напомаженными волосами. И почти тотчас – в воспоминаниях Шарлотты они не успели даже выйти из церкви – новобрачная оделась во все черное и не поднимала глаз, распухших от слез. Перемена была такой молниеносной, что, казалось, будто, выходя из церкви, тетка уже была одна, носила траур и прятала от солнечного света покрасневшие глаза. Два дня слились в один, окрашенный лучезарностью неба, оживленный колокольным звоном и летним ветерком, который словно бы еще ускорял мельтешение приглашенных. Его жаркое дыхание прилепляло к лицу молодой женщины то белую вуаль новобрачной, то черную вуаль вдовы.
Позднее прихотливое время восстановило свой обычный ход, ритм которого определяли бессонные ночи и длинное шествие искалеченных тел. Отсчитываемые часы приобрели теперь гулкость больших комнат превращенного в госпиталь лицея Нёйи. Мужское тело впервые предстало перед Шарлоттой в виде растерзанной и кровоточащей солдатской плоти… И в ночном небе этих лет навсегда зависла белесоватая жуть двух немецких цеппелинов, освещенных сталагмитами прожекторов.
И наконец настал тот день, 14 июля 1919 года, когда через Нёйи, направляясь в столицу, прошли бесчисленные ряды солдат. Подтянутая, с лихим взглядом и начищенными сапогами, война снова обретала свой парадный вид. Не среди этих ли солдат находился тот воин, который вложил в руку Шарлотты маленький коричневый камешек – покрытый ржавчиной осколок снаряда? Может, они были влюблены друг в друга? Были женихом и невестой?
Эта встреча ни на волос не изменила решения Шарлотты, принятого за несколько лет до этого. При первой же представившейся – представившейся чудом – возможности она отправилась в Россию. Тогда еще не существовало никакой связи с этой страной, которую опустошала гражданская война. Шел 1921 год. Миссия Красного Креста готовилась к поездке в район Поволжья, где жертвами голода стали сотни тысяч людей. Шарлотту взяли в качестве санитарки. Ее кандидатура была утверждена без задержек – охотников участвовать в поездке было немного. Но главное, Шарлотта говорила по-русски.
