Римо с легким сердцем вышел бы из игры.
Если бы не Чиун. Чиун, который будет говорить, что не хочет, чтобы Римо раньше времени сошел в могилу, будет давить на жалость, а если Римо откажется от контракта, сделает так, чтобы он терзался угрызениями совести.
Римо видел лишь один выход: отстраниться от мастера Синанджу. Правда, при одной лишь мысли об этом сердце его холодело. Чиун был для него все равно что отец. Даже больше, чем отец. Но период ученичества остался в прошлом. Римо целиком овладел искусством Синанджу. Возможно, думал Римо, глядя на затянутый пеленой дождя залив, настала пора кардинальных мер. Вероятно, ему необходимо найти самого себя, прийти к какому-то решению, в котором не было бы места ни его деятельности в качестве агента КЮРЕ, ни крохотной рыбацкой деревушки в Северной Корее, облик которой не менялся вот уже три тысячи лет, с тех пор как она, чтобы выжить, впервые начала отправлять своих сыновей в чужие страны в качестве убийц.
Может, уже пора начать жить своей собственной жизнью? Если Чиун любит его, наверняка поймет. Ведь и сам он когда-то – лет семьдесят или восемьдесят назад – был молодым.
Достигнув каменистого места, где кончался пляж, Римо уже принял решение. Впрочем, не остановился: ноги в мягких кожаных мокасинах сами несли его по гранитным глыбам волнорезов, установленных, чтобы сдерживать разрушительное воздействие Атлантики. Даже сквозь кожаные подошвы он чувствовал неумолимую твердость камней, которые, казалось, олицетворяли собой тот тернистый путь, который ему предстояло пройти.
Остановившись на одной из самых крупных глыб, Римо взглянул вниз. Там, где другие увидели бы лишь куски гранита, Римо видел потрескавшиеся фрагменты земной мантии. На краях глыб застыли отметины, явно оставленные зубилом в те давние времена, когда эти камни вырубили где-нибудь в карьере Куинси и, обтесав, придали ту продолговатую форму, которую они и сохранили до наших дней. Валуны эти лежали здесь еще тогда, когда Римо не было на свете, и даже ураган «Норнан» не смог их поколебать.
Проведя ступней по гладкой гранитной поверхности, Римо нащупал уязвимое место и, опустившись на одно колено, правой ладонью коснулся камня.
Живая плоть столкнулась с мертвым гранитом, и по камню пробежала трещина.
Гранитная глыба распалась на две идеально равные половины, и Римо перепрыгнул на другой камень.
Если не подвернется ничего лучшего, мрачно усмехнувшись, подумал он, можно будет подрабатывать в качестве камнереза.
