в кооперативном доме. Его сын, учившийся в четвертом классе начальной школы, и четырехлетняя дочь имели свою небольшую комнату в четыре дзё
[3] окнами на юг. Комната в шесть дзё – столовая-кухня. Потом еще одна комната в шесть дзё, где стоит софа. И, наконец, выходящая на север комната в четыре с половиной дзё – в ней его рабочий стол. Есть еще лоджия между детской и столовой-кухней. Ванная, туалет, крохотная, в полтора дзё, прихожая и ведущий в столовую-кухню и комнату
мужчины коридор, хотя для настоящего коридора он слишком маленький. Между ванной и туалетом закуток, где находится умывальник. Вот и вся квартира. Однажды, когда проводилось обследование положения в стране с жильем, долго обсуждался вопрос считать 3DK трехкомнатной или четырехкомнатной квартирой. Действительно, столовую-кухню можно использовать и как гостиную. В ней можно подать и чай неожиданному гостю, а у
мужчины в этой комнате стоял телевизор. На веранде же, шириной более двух метров, можно настелить татами и превратить ее в комнату; или, на худой конец, комнату в шесть дзё разгородить пополам, и тогда квартиру можно называть 4DK, но в любом случае она как была, так и останется тесной бетонной коробкой. Вот если ликвидировать кровати и матрасы и сменить их на гамаки или подвесные койки, а освободившиеся глубокие стенные шкафы переоборудовать в детскую или какое-либо еще помещение – это действительно принесло бы реальную выгоду. Во всяком случае, с помощью такой перестройки можно даже самоутвердиться.
Разумеется, мужчина в своей квартире ничего подобного не произвел, да у него и в мыслях не было делать это. И поэтому по обеим сторонам его рабочего стола в беспорядке громоздились груды бумаг, которые мешали дверцам металлического шкафчика, стоявшего рядом со столом, открываться больше чем на две трети. Ящик стенного шкафа, где лежали носки и нижнее белье, тоже выдвигался лишь на две трети – ему мешал угол шкафчика.
Будут ли открываться его дверцы, если разобрать эти груды бумаг? А может быть, и достаточно открывать их на две трети? Время от времени мужчина задавал себе подобные вопросы. Они, конечно, не имели такого уж большого значения. Но в то же время стоило подумать, что эти вопросы касались его собственного жилья, и он уже не мог считать их не имеющими большого значения. А если вспомнить еще и о том, что речь шла о домашнем уюте, домашних удобствах, то любые мелочи, не имеющие, казалось бы, никакого значения – открываются ли, например, как следует дверцы шкафчика, – легко превращаются в предмет серьезного обсуждения. Пусть жилье самое что ни на есть скромное – все равно, разве плохо, чтобы дверцы шкафчика свободно открывались и закрывались? Вопрос вполне резонный. Пусть даже свобода была урезана на одну треть в таком пустяке, как дверцы шкафчика, все равно для
