Ничего, главное, чтобы ушами не хлопали.
Китти скосила глаза в темноту у себя под ногами. Там лежала кожаная сумочка. При виде этой сумочки в животе противно засосало; Китти зажмурилась и инстинктивно похлопала себя по боку, нащупывая привычную, надежную рукоять ножа. Успокойся… Все будет прекрасно.
Да когда же наконец антракт? Китти подняла голову и обвела глазами темные стены зала. По обе стороны сцены находились ложи для волшебников, отягощенные золотой лепниной и толстыми красными занавесями, которые должны были защищать сидящих внутри от любопытных глаз простолюдинов. Однако все волшебники в городе эту пьесу уже посмотрели много лет тому назад, задолго до того, как ее показали жадной до сенсаций черни. Так что сегодня занавеси были отдернуты и ложи стояли пустыми.
Китти бросила взгляд на запястье, но в зале было слишком темно, часов не видно. Несомненно, ей придется вынести еще немало душераздирающих расставаний, жестоких похищений и радостных воссоединений, прежде чем дело дойдет до антракта. И главное, зрители будут в восторге. Они, точно овцы, набиваются в этот зал вечер за вечером, год за годом. Наверняка сейчас уже весь Лондон посмотрел «Лебедей Аравии», а кое-кто и не один раз. Но из провинции по-прежнему приезжали автобусы, привозившие все новых зевак, жаждущих поглазеть на эту дешевую роскошь.
— Дражайшая! Умолкни!
Китти одобрительно кивнула. Молодец, Бертилак. А то этой арии конца было не видно.
— В чем дело? Что ты чувствуешь такого, чего я не слышу?
— Тсс! Молчи. Не говори ни слова. Нам грозит опасность…
Бертилак поводил из стороны в сторону своим благородным профилем. Он посмотрел вверх, он посмотрел вниз. Он втянул в себя воздух. Все было тихо. Костер догорел; волшебник мирно спал; луна ушла за облака, и на небе высыпали холодные звезды. Из зрительного зала не было слышно ни звука. Китти с неудовольствием обнаружила, что и сама затаила дыхание.
Внезапно джинн изрыгнул проклятие, со звоном обнажил свой меч и прижал к себе трепещущую деву.
— Амариллис! Они идут! Я вижу их своим магическим зрением!
— Что, Бертилак? Что ты видишь?
— Семь неистовых бесов, моя драгоценная, семь неистовых бесов, которых прислала королева афритов, дабы схватить меня! Наш роман ей не по сердцу — они свяжут нас обоих и приволокут нагими к подножию ее трона, чтобы доставить ей жестокое наслаждение! Ты должна бежать! Нет — у нас нет времени на нежные речи, хотя твой влажный взор и молит меня. Беги!
