– В порт. Судя по рынку, кораблей в Шиммеле сейчас немного, но, быть может, нам повезет.
– Я никогда не видела настоящих кораблей, госпожа. Только на рисунках в книгах.
– Увидишь. Знаешь, корабль, идущий под всеми парусами, это очень величественное зрелище. Правда, многим куда больше нравится наблюдать за этим с надежных прибрежных скал. Знаешь почему? Скалы не качаются… если не выпить слишком много вина.
Шустрый мальчишка, куда-то мчавшийся сломя голову, налетел на Ташу, отпрянул на мгновение, что-то буркнул, намереваясь продолжить свой путь… И замер, уставившись на зеленый клинок, касающийся его шеи.
– Кошелек верни, – мягко попросила волшебница.
– Ка-а-акой ко…
– Который ты только что срезал с моего пояса, – пояснила она. – Имей в виду, дружок, я могу убить тебя. Думаю, что никто не огорчится, если в Шиммеле одним воришкой станет меньше.
Парнишка всхлипнул, его рука нырнула за пазуху, и он протянул Таше кошель. Кожаный шнурок был перерезан аккуратно, чисто.
– Теперь нож.
Мальчишка надулся. Расстаться с чужим кошельком он еще мог, легко пришло, легко ушло. Но нож… наверняка это единственное его имущество. Девушка не сомневалась, что и ее деньги не достались бы мальцу, наверняка отдал бы хозяину. Уличные воришки без хозяина долго не живут.
– Ну же! – прикрикнула на мальчика волшебница.
– У меня нет ножа, госпожа, – буркнул тот.
– Я жду. – Таша словно бы не расслышала.
– Правда нет… – Он разжал левый кулак. На ладони лежал небольшой осколок металла. Не больше монеты. Очень остро заточенный с одной стороны.
– Я вижу, ты умелец… – Волшебница убрала шпагу, вновь скрыв клинок среди складок плаща. – А скажешь, где у вас тут можно найти капитанов с тех кораблей, что стоят в гавани?
Паренек хитро прищурился. Сообразив, что никто его резать уже не собирается, он решил, что подворачивается хороший шанс в кои-то веки честно заработать.
– Ох, госпожа, как бы вспомнить… Я-то и знал, да вот подзабыл малость.
Только дети ничего не боятся. Ревут, не желая оставаться в темной комнате, плачут, если не видят рядом родителей… но это не тот страх. Зато только ребенок может погладить огромного сторожевого пса, от одного взгляда на которого у любого взрослого вора или душегуба кожа покроется липким холодным потом и противно задрожат колени. Только ребенок будет с удовольствием играть на крыше большого дома – а взрослый, если не дурак, полезет чинить черепицу, лишь обвязавшись как следует веревкой. Да и то его сердце уйдет в пятки, стоит глазам скользнуть по далекой земле.
