– Крови нашей хотят? Пусть своею умоются!
– Гнать пришлых!
– Наша это земля!
– У колодцев стоят… сынок водицы захотел, так его мечом пластанули! – истошно вопил кто-то, не вдаваясь в подробности. На самом деле пацана достаточно дружелюбно отогнали от ворота, на прощание легонько хлопнув ножнами по попе. Да кто ж теперь разбираться будет…
– Убийцы! – подхватил кто-то.
– Смерть им! – подсказал лесничий, и толпа дружно взвыла: – Смерть!!!
У колодцев стояли ополченцы. Так получилось. Но и ветераны вряд ли что-то смогли бы сделать с набросившейся на них озверевшей толпой. Разве что продали бы жизни подороже – а вчерашние крестьяне лишь успели схватиться за мечи. Не каждый сумел хотя бы выдернуть клинок из ножен. Спустя несколько минут все было кончено, и воодушевленные победой селяне, меся сапогами превратившуюся в кровавую кашу землю, праздновали победу, торжественно пустив по кругу ковши с ледяной колодезной водой. Сейчас она казалась им пьянее вина…
– Держать стену! – орал десятник, отбрасывая ударом щита невысокого мужика в простой домотканой одежде. – Копейщики, навались! Щитники, крепи оборону!
Толпа, наседавшая на воинов, была не такой уж и большой – сотни две от силы. Только вот там, где озверевшее мужичье стремилось любой ценой пустить кровь «пришлым», инталийские солдаты были связаны категорическим приказом не доводить дело до убийства. Разумеется, избежать крови не удалось – под ногами наседающих селян уже корчилось несколько их товарищей: кто-то зажимал ладонями распоротый живот, кто-то старался отползти в сторону, оставляя за собой кровавый след из подрубленной ноги или отсеченного запястья.
– Бей! – орали те, кому не досталось места в передних рядах, еще не понимая всю степень своей удачливости. – Руби!
Стена щитов медленно отодвигалась, огрызаясь короткими жалящими ударами копий. Солдаты старались бить по ногам, арбалетчики, уже приготовившиеся к стрельбе, медлили – выпущенная в упор стрела пробьет два, а то и три тела сразу. Тар Легод метался вдоль строя, его меч вращался не переставая, перерубая древки легких крестьянских копий, снося пальцы, вспарывая предплечья или бёдра – лишь бы не убить. Он умел владеть оружием и пока что со своей задачей справлялся. И даже гордился парнями, которых обучал последние дни – никто не дрогнул, никто не ударился в бегство.
Свистнуло несколько стрел – один из копейщиков первой шеренги, не вовремя высунувшийся из-за щита, споткнулся, завалился лицом вперед, сломав древко вошедшей в глаз стрелы. В образовавшуюся щель тут же метнулся чей-то тяжелый цеп, послышался вскрик. Тар наотмашь рубанул – цеп упал на землю, все еще сжимаемый обрубленной по локоть рукой.
