Большую часть своей жизни Ван работал над созданием новых важных биологических технологий, также, как и большинство его народа до него. Во времена Джихада Тлулакс стал невероятно богатым и довольно необходимым. Теперь, однако, фанатики Серены сравняют с землей оригинальные устройства по обеспечению органами, уничтожая резервуары по трансплатации и «милосердно» освобождая доноров от их страданий. Недальновидные глупцы! Как будет Лига плакать в предстоящие годы, когда слепые или лишенные конечностей ветераны будут вопить о своих ранах, но им не к кому будет обратиться.
Эти близорукие идеалисты Лиги, не учитывали реальную пользу, не строили планов на будущее. Также, как и в случае со многими другими вопросами в Джихаде Серены Батлер, они гнались за неосуществимыми мечтами, были охвачены глупыми эмоциями. Ван ненавидел таких людей.
Он схватился за панель управления корабля так, как будто он старался ее задушить, представляя на ее месте толстую шею Иблиса Гинджо. Несмотря на полный отчет о презренных действиях, Верховный Патриарх смог сохранить свое имя незапятнанным, перенеся вину на старого и стойкого героя войны Ксавьера Харконнена и всю расу Тлулакса. Вечно плетящая интриги вдова Гинджо ложно представила всем своего мужа, как мученика.
Лига могла украсть «честь» людей Тлулакса. Толпа могла забрать их богатства и заставить жить его народ вне закона. Но предатели никогда не смогут забрать особые знания и навыки Рекура Вана. Этот козел отпущения способен нанести оветный удар.
Наконец Ван решил, куда ему лучше всего направиться, куда он сможет взять с собой свои секреты и новаторскую технологию клонирования, а также клетки самой Серены Батлер.
Он отправился за границу пространства Лиги по направлению к мирам машин, где он собирался представиться сверхразуму Омниусу.
***
На Салусе Секундус, столице Лиги Благородных, кричащая буйная толпа поднесла огонь к фигуре человека.
Вориан Атрейдес молчаливо стоял в тени украшенной арки, наблюдая за толпой. К его горлу подступил такой ком, что он не мог даже выкринуть слова ужаса, охватившего его. Несмотря на то, что он был защитником Джихада, эта дикая толпа не станет его слушать.
Изображение было бледным подобием Ксавьера Харконнена, но ненависть толпы была ясной. Молодой мужчина поднес к изображению пламя, и через несколько секунд распространившийся огонь охватил символическую униформу Армии Джихада, в которую был облачен манекен и подобную той, которую так гордился носить Ксавьер.
