– Петер, посмотри, какая прелесть, – вздыхала она.
– Ага, очаровательно, – бормотал Миллер.
После этого она по целому часу не разговаривала с ним, потому что он не пожелал понять намек. Но вместе они были счастливы, особенно Миллер, которого все преимущества жизни с женщиной, все очарование любви без брака, устраивали как нельзя лучше.
Выпив полчашки кофе, он скользнул под одеяло и обнял Зиги сзади, прошелся рукой по ее телу, зная, что от этого она проснется. Через пару минут Зиги застонала от удовольствия и перевернулась на спину. Миллер нагнул голову и поцеловал Зиги в грудь. Все еще не пробуждаясь, она несколько раз вздохнула и обвила его руками. Через десять минут они, дрожа от удовольствия, занялись любовью.
– Ничего себе способ меня разбудить, – проворчала она потом.
– Бывает и хуже, – ответил Миллер.
– Который час?
– Почти двенадцать, – солгал Миллер, понимая, что Зиги запустит в него чем-нибудь, если узнает, что сейчас только десять и проспала она всего пять часов. – Но если хочешь спать – спи.
– М-м-м-м-м. Спасибо, дорогой, ты так добр, – ответила Зиги и заснула.
Когда зазвонил телефон, Миллер уже выпил кофе и стоял на пороге ванной. Он унес аппарат и снял трубку.
– Петер?
– Да, кто это?
– Карл, – в голосе звучало нетерпение. – Карл Брандт. Что с тобой? Еще не проснулся?
В голове у Миллера прояснилось.
– Да, да. Конечно, Карл. Прости, я только что встал. В чем дело?
– Послушай, я звоню насчет того еврея-самоубийцы. Мне бы хотелось с тобой поговорить.
– Какого самоубийцы? – спросил сбитый с толку Миллер.
– Который вчера ночью отравился газом в Альтоне. Вспомнил или нет?
– Да, конечно, вспомнил, – ответил Миллер. – Я и не знал, что он еврей. Что там такое?
– Я бы хотел с тобой поговорить, – повторил полицейский инспектор. – Но не по телефону. Мы сможем встретиться?
Репортерский нюх Миллера проснулся мгновенно. Тот, кто хочет что-то рассказать, но не решается говорить об этом по телефону, должен считать свои сведения важными. А Брандт, Миллер был уверен, не станет осторожничать по пустякам.
– Договорились, – сказал он в трубку. – К обеду освободишься?
– Освобожусь, – согласился Брандт.
– Хорошо. Я угощаю, если принесешь что-нибудь стоящее. – Миллер назвал небольшой ресторанчик на Гусином рынке, условился встретиться с Брандтом в час дня и повесил трубку. Он все еще недоумевал, потому что ничего стоящего в самоубийстве старика, еврея или нет, из трущоб Альтоны не находил.
За обедом молодой инспектор поначалу, казалось, избегал говорить о том, зачем пригласил Миллера, но, когда подали кофе, сказал: «Так вот об этом старике».
