– У него что-нибудь есть с собой?
– Ничего, кроме портфеля.
– Сейчас отходит какой-нибудь поезд?
– Нет, – ответил Станкович. – В пятнадцать ноль пять скорый до Праги, после него пассажирский до Вруток. До тех пор – никаких.
– Отлично, времени у нас достаточно. Ждите меня без малого в три на вокзале. Если ваш подопечный уйдет, позвоните, – нет, не сюда, погодите, сейчас скажу.
Он взял телефонную книгу, полистал, нашел и сказал в трубку:
– Номер 29343. Записали? Да, конечно.
Лазинский лениво поднялся.
– Где это? – спросил он.
– Боттова улица. Квартира Голиана.
– А что если там никого нет?
– Позвоните, проверьте, – предложил Шимчик.
Лазинский набрал номер, кто-то сказал «алло», Лазинский не ответил и положил трубку.
– Лейтенант, – приказал Шимчик, – вызовите машину.
Когда Бренч вышел, он поинтересовался:
– Вы поедете со мной?
– Конечно. – Монаха-чревоугодника как не бывало, перед Шимчиком стоял мужчина с твердым взглядом: – Шнирке занимаюсь я. Вы сами об этом вчера официально заявили.
– Но аварией занимаюсь я. И Голиана тоже беру я.
– Официально? – Лазинский не хотел заходить слишком далеко и, чтобы снять напряжение, достал леденец.
Капитан понял и, сказав: «Да», повернулся и пошел. Лазинский, сжав губы, двинулся следом.
В служебной машине было жарко, как в аду.
Они вошли в темную неуютную прихожую. Анна Голианова зажгла свет, и они смогли разглядеть ее: стареющая женщина с глубоко запавшими испуганными глазами. Она, вероятно, стеснялась своей робости и, стараясь подавить ее, улыбнулась.
– Что вам угодно? – прошептала она, не поднимая глаз.
Казалось, женщина едва держится на ногах. Словно все уже знает. Шимчик подумал: вероятно, директор живет в этом же доме.
Он спросил:
– Вы уже знаете?
Взгляд женщины не поднялся выше его груди.
– Нет. А что я должна знать?
– Относительно вашего брата.
– Что-нибудь случилось?
Капитан все еще не мог допустить, что Голианова ничего не знает. Он спросил:
– Кто вам сообщил? – И хотя она отрицательно качала головой, продолжал настаивать: – Директор Сага?
– Нет, – ответила женщина. – Я его не видела.
Он никак не мог понять ее испуга, и вдруг его осенило: виной всему их удостоверения!
Когда-то, когда ее брат сбежал, наверняка к ней изо дня в день ходили, расспрашивали, делали обыски…
Шимчик решил сказать ей правду:
– Ваш брат погиб. Его машина налетела на дерево, на старую черешню. За Михалянами. Возле распятия, может быть, вы знаете эти места…
Прихожая была маленькая, без окон. Анна Голианова стояла под равнодушной лампой, заключенной в шар из молочного стекла. Плечи ее тряслись. Прошло несколько секунд, и капитану казалось, будто он слышит, как их отстукивают чьи-то часы – Лазинского или его – на запястье женщины не было ничего, даже дешевого браслета.
