– Вы были капризным ребенком? – спросил он. Джиллиана на мгновение задумалась над вопросом.
– Не думаю, – ответила она. – Впрочем, я была одиноким ребенком, поэтому, возможно, капризным.
– Значит, не столько капризным, сколько заброшенным.
– Может быть.
– Мне показалось, что вы не любите говорить о своем детстве. Почему?
– Возможно, потому что не хочу возвращаться в то время, – сказала она, взглянув на Гранта.
– Вопрос был слишком грубым?
– Да нет, – ответила она. – Просто я предпочитаю жить настоящим, ваше сиятельство. А не выдуманным прошлым.
Он взял ее за руку.
– Хотел бы я и в самом деле знать вас ребенком. Я бы не дал вам скучать, поддразнивал бы вас. Я мог бы поверять вам свои самые сокровенные, самые страшные тайны.
– А у вас тогда было их очень много?
– Не так чтобы много, но были, – сказал Грант. – Но как и вас, у меня не было наперсников. Я ведь был наследником, и со мной обращались иначе, чем с братьями. От меня ожидали большего, чем от Джеймса и Эндрю, поэтому их пути в жизни были другими.
– А я рада, что не знала вас ребенком, – проговорила Джиллиана.
Он взглянул на нее, но промолчал. Она мягко высвободила свою руку.
– Как графский наследник вы бы пугали меня. Я бы говорила себе: вот мальчик, довольно красивый мальчик, который одинок также, как и я. Если б он не был графом, я бы поговорила с ним. Но поскольку вы все-таки граф, я бы никогда не преодолела своей робости.
Минуту или две они молчали. И когда Джиллиана уже подумала, что ему, должно быть, не терпится уйти, Грант заговорил снова:
– Я мысленно представляю, какой вы были, Джиллиана: оторванная от жизни, тихая девочка, которая, без сомнения, смотрела на мир широко открытыми глазами, многим восхищаясь, но ни о чем не высказываясь.
– Я и вправду была такой, – с улыбкой подтвердила она.
– А сейчас?
– Возможно, мои глаза уже не так широко открыты, но я продолжаю восхищаться очень многими вещами. Этой часовней, например, – сказала она, запрокинув голову и вглядываясь в тени под потолком. – Она совершенно восхитительна.
– А я ненавижу ее, – произнес граф, глядя прямо перед собой.
Удивленная, Джиллиана опустила голову и посмотрела на него, но промолчала, ожидая, не скажет ли он что-то еще.
– Похороны моего брата были последним проводимым здесь обрядом, – после долгой паузы продолжил он. – Солировал один юноша, совсем еще мальчик, и его голос разносился по всей часовне, словно он был ангелом, призывающим нас молчать и думать о своих бессмертных душах. Я до сих пор слышу его голос. А может, это далекие крики ангелов.
