Джеймс вполне мог быть давно болен, прежде чем близкие узнали об этом. К сожалению, его брат принадлежал к тем людям, которые никогда не жалуются – до тех пор, пока жалобы уже бессмысленны.
Грант отложил письмо в сторону, думая о том, как давно он не видел Лоренцо. Не много было людей, которым он доверял, но хотя он доверял графу Патерно больше, чем кому-либо другому, даже Лоренцо не знал всех его секретов.
Как ни странно, воздух Роузмура был буквально пропитан довольством. Слугам нравилось работать в этом большом, славном доме, и с их лиц не сходила улыбка. Смех слышался и в коридорах, и этот звук казался ей таким необычным для этого места, что она останавливалась и прислушивалась к нему.
Неужели она единственная, кто видит за улыбками истинное зло?
Серые глаза мужчин семейства Роберсонов были цвета дыма, сланца. Цвета дьявола, словно он жил в каждом из них. Бесспорно, все они очаровательны, эти Роберсоны. Каждый из них, начиная от основателя рода, чей портрет висит внизу, обладает привлекательностью Гавриила, но и коварством. Они непринужденно улыбаются, и требуется огромный опыт, чтобы распознать за этим обаянием порочность, прочно угнездившуюся в их душах.
Нет, не голоса говорили ей, насколько они порочны. Правда, иногда она и в самом деле слышала какие-то голоса, которых, она знала, другие не слышали. Порой она думала, что эти голоса – разные ипостаси самого Господа: Святой Дух, Бог Отец и Бог Сын. Но потом они менялись и казались почти детскими, и она уже не знала, кто это. Главное, она понимала, что то, что она слышит, – это ее сознание, призывающее ее к исполнению своего долга.
Практика сделала ее пальцы удивительно проворными. Она вытащила пробку из кобальтовой бутылки, просунула внутрь ложку с длинной ручкой и достала небольшое количество порошка. Каждый день она проглатывала понемножку, положив чуть-чуть на кончик языка. Если она доживет до следующего дня, это будет означать, что ей следует исполнить свою миссию.
Когда придет время, она добавит щепотку побольше в еду или питье графа и с искренней и глубокой печалью будет смотреть, как он умирает. Другие люди будут вместе с нею скорбеть о таком человеке и дивиться ее самообладанию, ее достоинству.
В этом акте нет никакой мести или ненависти. Это просто то, что должно быть сделано. Обязанность, которую необходимо выполнить для пользы всех. Нельзя позволить такому злу существовать в мире; кошмар не должен иметь продолжения.
