Теперь он с такой неожиданной печалью сокрушался о бывшем зяте, что Габриэла невольно улыбнулась.
– А ребенок? Я не хотел заводить о ней разговор, все ждал – может, ты сама заговоришь о девочке.
– Она, папа, очень сердится на меня.
– За что это она сердится?
– Я не знаю.
– Как так?
– Это все, что я могу тебе сейчас сказать. Так уж получилось…
– Но теперь-то, когда этот сукин сын отдал концы, что ей надо? – Он возмущенно взмахнул рукой. – Я потрясен случившимся, еще до конца не верю в это, но я никогда не желал ему смерти, мир его праху. – Он откинулся на спинке стула. – Иногда мне хотелось придушить его собственными руками, когда я видел, что он сделал тебя несчастной!
– Папа, все в прошлом, забудь об этом.
– Как же я могу забыть! Я надеялся, что Дина позовет меня, особенно в самом начале, когда она осталась с ним, а ты улетела в Париж. Я все ждал, что она ответит на мои послания, которые я пересылал через него, но она даже ни разу не позвонила.
– Она просто стеснялась, это не относилось лично к тебе, папа.
– Ага, она совсем смутилась, моя собственная внучка. – Он потряс головой. – Если хочешь знать, что я думаю обо всей этой истории, то я тебе скажу. – Он вдруг рассердился и продолжил, не дожидаясь ответа: – Я чувствую себя обманутым, и не один раз! Прежде всего ты меня обманула, выйдя замуж за этого чужака. Этот красавчик забрал у меня моего ребенка, потом и ребенка моего ребенка.
– Я же вернулась.
– Да, да, ты вернулась, но надолго ли?
Она ничего не ответила, обдумывая его слова.
– Я предупреждал тебя, чтобы ты не выходила замуж за этого типа. Он же ирландец, помнишь, я говорил тебе, Габриэла? Можешь ходить с ним на танцы, гулять, можешь даже варить ему кофе по утрам, только не выходи замуж, потому что у этих ирландских парней нет совести.
– Папа, – возразила Габриэла, – также можно сказать, что все итальянцы – мафиози.
В этот момент ей вспомнился Николас Тресса, словно он был самым типичным представителем клана. Если ей придется встретиться с ним еще раз, она тактично объяснит, что их разделяет. Если доведется встретиться…
– Теперь, значит, ты защищаешь Пита? – оторопел Сильвио.
– Может, и так, – согласилась Габриэла, удивляясь тому, что не испытывает больше мстительного раздражения к человеку, который обманул ее, унизил и, в конце концов, отобрал у нее ребенка.
– Ну, конечно, – кивнул отец. – Теперь-то что? Теперь его нет…
Габриэла не ответила, ласково вытирая матери подбородок углом салфетки. Игнорируя присутствие отца, она как бы безмолвно общалась с матерью. Несмотря на это, Сильвио продолжал молоть языком:
