– Хватит! – прошипела Флер. – Теперь послушай меня. Не будем пока говорить о том, что ты омерзительно выражаешься, но позволь тебе напомнить, что ты еще маленькая и не знаешь, что для тебя лучше. А я, между прочим, твоя мать. Со мной жизнь тоже была неласкова. У тебя, по сравнению, никаких забот, одни развлечения, живи и радуйся. А какие у тебя перспективы? Да другие девочки за такую жизнь убить готовы!
– Иди ты со своими перспективами! – заорала Зара.
Слезы уже бежали ручьем.
– Я хочу остаться здесь! И не смей говорить, будто папа умер!
– Да, это я неудачно сказала, – нахмурилась Флер. – Прости меня.
– А все остальное? – всхлипывала Зара. – За остальное ты не попросишь прощения?
– Дорогая… – Флер подошла и нежно вытерла ей слезы. – Ну, моя маленькая! Давай с тобой завтра сходим куда-нибудь в кафе? И сделаем маникюр? Только ты и я. Повеселимся!
Зара молча, судорожно пожала плечами. Слезы текли ей на шею, капали на футболку.
– Даже не верится, что ты уже тинейджер, – нежно прошептала Флер. – Иногда ты выглядишь десятилетней.
Она притянула Зару к себе и поцеловала в макушку.
– Не расстраивайся, пупсик, все будет хорошо. Все наладится.
Слезы хлынули вновь. Зара силилась что-то сказать.
– Ты устала, – уговаривала Флер. – Как видно, переутомилась. Давай-ка отдохни. Прими ванну, а потом спускайся к нам.
Она нежно подняла длинную прядь Зариных светлых волос, подержала на свету и опять уронила. Подхватила губную помаду, глянула еще разок в зеркало и, не оглядываясь, вышла из комнаты.
Филиппа беспокоилась о Ламберте. Вот уже несколько недель он постоянно был в дурном на строении, постоянно раздражался на жену, а теперь от простой угрюмости перешел к злобным нападкам. Что она ни сделает – все нехорошо.
А началось с неудачи с «Бриггс и K°». После достопамятной игры в гольф Ламберт ходил злой как черт. Потом вышла газетная статья, где его друзей назвали мошенниками, и Ламберт чуть не взбесился от ярости. Как показалось Филиппе, его злоба в основном была направлена на Флер. Вероятно, Ричард сказал ему пару слов на работе, после чего настроение у Ламберта отнюдь не улучшилось. По утрам он просыпался мрачный и недовольный, вечерами приходил хмурый и огрызался, если Филиппа пробовала его подбодрить.
Поначалу это ее не очень огорчало. Филиппа даже радовалась, что у нее появилась ответственная задача: помогать мужу в трудное время.
«В горе и в радости, в богатстве и в бедности, – шептала она себе под нос по десять раз на дню. – Любить и беречь».
