Бренд сухо, явно издевательски поклонился. Очевидно, рана причиняла ему сильные страдания. Фрейда гордо отвернулась и увела побежденного мужа. Олаф поспешил подойти к капитану.
– Нужно было разделаться с ним, пока была возможность, – упрекнул он.
– Зачем? – пожал плечами Бренд. – Только потому, что его жена – лживая шлюха?
– Ах, значит, вот как? Неплохая сказочка!
– Никаких сказок. Это чистая правда. Несчастный дурачок слепо доверяет жене, – с трудом выдохнул Бренд.
– А я-то думал, – ухмыльнулся Олаф, – то обвинение справедливо, и ты в самом деле переспал с ней.
Гримаса боли исказила лицо Бренда.
– Сейчас помогу, капитан, – вскинулся Олаф и, сочувственно вздыхая, повел раненого к зеленому травянистому холмику у самой ограды.
– Все же, капитан, ты должен был покончить с ним. Торвальд может попытаться убить тебя прежде, чем нам удастся улизнуть…
Но Бренд властно поднял руку.
– Я отказываюсь проливать кровь человека, вставшего за защиту сомнительной чести своей жены.
– Таков обычай викингов, – умоляюще пробормотал Олаф.
– Но не мой.
– Ты викинг и должен подчиняться законам викингов.
– Не совсем, – поправил Бренд. – Моя мать родом из Ирландии.
– Ja, и христианка, – с горечью добавил Олаф. – Думаю, именно от нее ты унаследовал глупую мягкость характера.
– Мягкость? – поднял брови Бренд. – Слишком сильные выражения в устах старого друга, Олаф. Что ты имеешь в виду?
Олаф выпрямился.
– Я хочу сказать, что истинный викинг не задумался бы покончить с врагом.
– Дело не в колебаниях, – устало вздохнул Бренд. – Я поступил так из сострадания. Можешь считать это излишней добротой.
Он неловко заерзал на траве, пытаясь найти более удобное положение.
– Сострадание? Только последний дурак мог пощадить эту деревенщину. Помяни мои слова, он в благодарность ударит тебя ножом в спину. Такие не заслуживают сострадания.
Бренд, снова тяжело вздохнув, с шумом выпустил струю воздуха.
– У него скоро будет ребенок. Нельзя допустить, чтобы дитя росло и воспитывалось под присмотром этой волчицы Фрейды. Малыш нуждается в отцовских наставлениях.
– Вот как! – глубокомысленно кивнул Олаф. – Значит, именно это тебе покоя не дает! Ребенок!
И, не обращая внимания на упорное молчание Бренда, продолжал, приблизив лицо к лицу капитана:
– И не смей отрицать, Бренд Бьорнсон! Мысли о матери терзают тебя, верно?
– Принеси чистых тряпок перевязать рану, Олаф! И не стоит продолжать этот разговор!
– Ну нет, на этот раз ты так легко не отделаешься, Бьорнсон. Дело в твоей матери, не так ли? – раздраженно настаивал Олаф.
