Сомов отметил два обстоятельства. Первое: судя по всему, возможности Калуцы произвели серьезное впечатление. Его статус в коллективе изменился скачком и начал приближаться к верхней отметке на шкале авторитетности и уважения. И второе: серьезные разговоры носили преимущественно парный характер, а во время трапез, то есть когда в каюткомпании собирался весь экипаж, свободный от вахты, те же разговоры носили характер иронический.
Судя по всему, гипотетические возможности Калуцы по угадыванию мыслей и душевных состоянии путем "околпачивания" почти на всех произвели угнетающее впечатление. Вероятно, здесь срабатывали какие-то защитные реакции психики людей. Подсознание старалось защититься от вторжения, срочно наращивая еще один слой, поэтому и он, Сомов, лишь спустя некоторое время отдал себе отчет в том, что побаивается Калуци. Да и вообще, образ этого доктора начал как-то подозрительно ассоциироваться с образом некоего потустороннего субъекта - любимца специалистов по изящной словесности.
Интересно и то, что обязанности судового кока с этих пор безропотно и по собственной инициативе взял на себя Дэн Вэнхуа. И уж совсем интересно, что он периодически ходил к Калуце для получения консультаций по поводу некоторых особенностей китайской кухни.
Однажды, примерно на тридцатые сутки полета, Калуца после ужина пригласил Сомова к себе в "лабораторию", сказав, что хочет посоветоваться. Сомов был, разумеется, удивлен, но последовал за Калуцей без наводящих вопросов. Через некоторое время появился и Асеев.
- Ну что, мужики, - сказал Калуца, - давайте обойдемся без преамбул. Я хочу ознакомить вас с некоторыми результатами. Они носят, естественно, предварительный характер и еще требуют осмысления. Но результаты эти пододвигают меня к тому, чтобы несколько изменить стратегию экспериментов, а поскольку она обусловлена предварительными договоренностями, я решил устроить совещание.
- Говори без обиняков, - сказал Асеев. - Куда уж дальше менять, я и так разрешил прогнать через "колпак" весь экипаж, хотя первоначально речь шла в нас двоих.
- Ничего не поделаешь, Ваня, у нас тобой, увы, несовместимые типы.
- Это я уже слышал.
- А что ты мне прикажешь делать, если это так!
- Совмещай. Есть вон Сомов-доброволец, есть я - тоже доброволец. Чего тебе еще надо?
- Ваня, тебе ли объяснять, что личность дается человеку от Бога...
- Послушай, Ричард, не дразни гусей! Мы и так вышли за всякие рамки. Я взял на душу грех за то, что нарушаю всякие ведомственные установления. Но грех нарушения элементарной порядочности во взаимоотношениях со своими подчиненными я на себя не возьму.
