– Мне нечего прощать, Мэрилин.
Мелли непременно ушла бы, но Дик загородил проход. Она ощущала себя самозванкой. Словно подслушала нечто, для чужих ушей не предназначенное. Не место ей здесь, совсем не место!
– Мы не имели права разлучать тебя с Ником! Мальчику следовало знать, кто его настоящий отец. Я сознательно сыграла на твоем комплексе вины! – Глаза Мэрилин наполнились слезами. – Это несправедливо, жестоко! Чистой воды эгоизм. Когда я увидела тебя рядом с ним, то поняла, как гадко поступила!
– Ты хотела только добра, – вступился ее муж.
– Себе, но не Нику! – зарыдала Мэрилин. – Немудрено, что ты ожесточился! Дик, ты всегда был хорошим отцом.
– На расстоянии, – напомнил он.
– Но не по своей воле. Ты уехал зарабатывать деньги. Ты пожертвовал высшим образованием ради нас, меня и Ника. Ты помог мне закончить школу и колледж, и чем я тебя отблагодарила?
– Незачем ворошить прошлое, Мэрилин. Сейчас нужно думать только о Нике.
В дверях снова появился доктор.
– Миссис Тенант, ваш сын проснулся. Зовет вас.
– Я… я пристойно выгляжу? Не хочу, чтобы мальчик видел мои слезы…
– Все в порядке, милая. – Мердок задержался у двери. – Пойдемте с нами, Дик, – попытался он загладить неловкость.
Дик покачал головой.
– Не сейчас.
Мелли с трудом держала себя в руках. При мысли о том, какими упреками она осыпала Дика, в то время, когда он… Мелли уже давно поняла свою ошибку, но все величие его жертвы осознала только теперь. И невольно преисполнилась гордости за любимого.
– Почему ты не пойдешь с ними?
– Зачем мальчику чужие? Он требует маму и папу.
Мелли стиснула кулачки, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься Дику на шею. Но она для него – никто… Мелли не питала ни малейших иллюзий по поводу того, что значила для Дика минувшая ночь. А сама она добавит случайное сближение в маленькую коллекцию бесценных воспоминаний, не тускнеющих с годами. Эти сокровища никто у нее не отнимет.
– Почему ты решился на этот шаг? – спросила Мелли, хотя и знала ответ, но ей было важно услышать это из уст Дика.
– Наконец-то я могу хоть что-то сделать! Знаешь, какое это облегчение? Знаешь, как тяжко мне было сидеть у его постели, проклиная собственную беспомощность, видя, как мальчик умирает? – Он стиснул кулаки. – Я все думал: он ведь совсем ребенок и пожить-то, толком не успел. Почему? Почему именно Ник? Чем он провинился? Почему не я лежу на его месте? Если бы мерзавец-водитель чудом оказался здесь, я бы убил его, не задумываясь. – Глаза Дика потемнели от боли. – Серьезно, убил бы. Я никогда не отличался жестокостью, но…
