– Конечно же, ты поедешь в Оксфорд. Если ты этого не сделаешь, мне действительно придется оставить тебя. И вообще не обращай на меня внимания: я просто хандрю. Где наше вино?
Александр поднялся и принес бутылку. Я наблюдала, как он разливает вино по бокалам.
– Улыбнись, пожалуйста. Хочу еще раз увидеть твой искривленный зуб.
Он рассмеялся и поцеловал меня. И сразу тревога, не оставлявшая меня весь день, куда-то ушла, потому что каждый раз, когда мы были вместе, мы становились одним целым.
Утром, несколько дней спустя, мы с мисс Энгрид паковали аптечки первой помощи и лениво обсуждали недавнее посещение Фокстона девочками из школы Святой Винифред. Высказав категоричное мнение о том, что во время подготовки к выпускным экзаменам мальчикам нужно думать об учебе, а не о девочках, мисс Энгрид вышла, чтобы заварить себе чаю. Вернувшись с полной чашкой, она не стала сразу пить, а села: на стул й посмотрела ни меня долгим, тяжелым взглядом.
Я почувствовала себя неловко и попыталась рассмеяться:
– Мисс Энгрид, это я, Элизабет. Вы смотрите на меня так, словно видите впервые.
Мисс Энгрид, однако, была серьезна.
– О нет, моя дорогая. Я видела вас множество раз.
– Боюсь, что я вас не совсем понимаю, мисс Энгрид.
В ответ она тяжело вздохнула и принялась за чай. Похолодев от страха, я ждала продолжения.
– Понимаете, Элизабет, вся эта болтовня насчет девочек из Святой Винифред… – снова начала мисс Энгрид. – А впрочем, давайте не будем ходить вокруг да около! Вы же прекрасно знаете, о чем я хотела поговорить с вами. – Мисс Энгрид немного подождала, но, поняв, что я не собираюсь отвечать, без всяких обиняков спросила: – Вы знаете, что вы делаете, Элизабет?
– Собираю аптечки первой помощи, – попыталась отшутиться я.
– Элизабет!
Я покраснела и отвела взгляд.
– Прошлой ночью я видела, как он выходил из коттеджа.
Решившись наконец поднять глаза, я прочитала па лице мисс Энгрид молчаливую просьбу не лгать и не изворачиваться. И хотя мне очень хотелось сказать, что это неправда, что ей показалось, я почувствовала, что не могу этого сделать. Поднявшись со стула, я прошла в другой конец комнаты и встала у окна, спиной к мисс Энгрид.
– Я не знаю, что сказать.
– А говорить ничего и не надо. Сейчас надо подумать о том, что вам делать.
Я сглотнула застрявший в горле ком. Мне хотелось плакать, кричать, что она, сующая нос не в свои дела старая дева, не имеет права вмешиваться в мою жизнь. Но в глубине души я понимала: она права.
