Алессио сделал глоток кофе.
– Надеюсь, что это не просьба вернуть Паоло обратно в Рим. Насколько мне известно, он удачно работает в Лондоне.
– Как сказать, – ледяным тоном заметила мать Паоло. – Но, как бы то ни было, он вскоре возвращается в Рим и проведет отпуск со мной.
Алессио прищурился.
– А вам это не нравится? Но мне помнится, вы жаловались на приеме у княгини Дорелли, что мало его видите.
Наступило молчание. Затем синьора с трудом как будто слова из нее вытягивали, сказала:
– Он возвращается не один.
Алессио пожал плечами.
– Ну и что? Позвольте напомнить вам, дорога тетя, что мой кузен уже не мальчик.
– Вот именно. – Синьора налила себе еще кофе. – Он уже достаточно взрослый, чтобы стать мужем. И позволь напомнить тебе, Алессио, что в планы наших семей входил брак между Паоло и Беатрис Мандзоне.
Алессио нахмурился.
– Мне это известно, но они тогда были детьми. А теперь… теперь они выросли. Времена меняются, и люди меняются.
Синьора холодно посмотрела на него.
– За исключением тебя, мой дорогой племянник Ты остаешься все тем же: яхты, гоночные автомобили, азартные игры и женщины.
– Виноват, тетя Лукреция, – сдержанно ответ он, – но мы же не собираемся сейчас обсуждать мои многочисленные недостатки. – Он помолчал. – Итак, у Паоло есть подружка, что едва ли является смертным грехом, и, насколько мне известно, она у него не первая. Возможно, их у него будет еще много, прежде чем он решит остепениться. Так в чем же проблема?
– Синьор Мандзоне хочет устроить будущее своей дочери. И поскорее.
– А сама Беатрис этого хочет?
– Она и мой Паоло выросли вместе. И она всю жизнь его обожает.
Алессио снова пожал плечами и равнодушно сказал:
– Тогда она, возможно, будет готова подождать, пока он не перебесится.
– В таком случае это счастье, что она ждет не тебя, – прокомментировала синьора.
– Счастье для нас обоих, – ответил Алессио. – Синьорина Мандзоне для меня слишком приторна.
– Рада это слышать. Я и не знала, что ты в состоянии отличить одну женщину от другой.
Как всегда, когда он разговаривал с теткой, у Алессио на скулах ходили желваки. Стараясь говорить ровным голосом, он сказал:
– Возможно, вы вспомните, тетушка, что мой отец – ваш брат, кстати, – не был святым, пока не женился на моей матери. Нонна Рамонтелла часто мне повторяла, что у нее мозоли образовались на коленях: столько молитв она вознесла за него.
– Как жаль, что твоей бабушки нет в живых, чтобы оказать подобную услугу и тебе.
