И Джон почти напрочь забыл о ее существовании, поскольку Ева не напоминала лишний раз о своем присутствии. Но однажды он вернулся раньше обычного – в школе начались каникулы. Закрывая за собой входную дверь, он услышал шум в ванной комнате. Когда он повернулся, то увидел женщину, которую ни за что не узнал бы, встретив ее на улице. Женщину в расцвете своей красоты, излучающую чувственное обаяние, с потрясающе красивым лицом и с нимбом золотисто-рыжих волос. И только когда она засмеялась и заговорила, он понял, кто стоит перед ним.
– Мне кажется вы меня не узнали? – Она сделала пируэт, и юбка волной закружилась вокруг ее стройных, длинных ног. Модное платье подчеркивало ее тонкую талию, высокую грудь. Глаза ее лучились, глубокий грудной смех дразнил и обещал. И Джон Брент – впервые в жизни – сразу влюбился. Слепо, безотчетно и безоглядно. До сих пор ему не встречались такие женщины. Он только видел их, идущих под руку с другими мужчинами. Ева не могла не почувствовать, какое впечатление произвела на него:
– Кажется, я вас шокировала. Разрешите мне объяснить все…
Он позволил ей усадить себя на софу и покорно выслушал ее историю. И это только туже затянуло петлю, в которую он попал. Джон был и удивлен и восхищен одновременно.
– Знаете что, давайте отпразднуем с вами мое освобождение, – предложила она.
Эти слова сделали его самым счастливым человеком в мире.
Они шли по улице, и все мужчины оглядывались им вслед. И это пьянило больше вина, которое они заказали за ужином.
После ужина Джон все так же зачарованно выслушал ее планы на будущее, а когда они вернулись домой, Ева показала свой саквояж.
– Пока я жила здесь, мне удалось заглянуть в магазины, и я поняла, что продукции для хорошего сбыта не хватает хорошего оформления. Зато за содержимое я ручаюсь. И когда выручу достаточное количество денег, то подумаю, как это можно получше подать. Здесь, в Вене, многого можно добиться. Это иной мир. Вы даже не представляете, какое здесь изобилие, и не можете представить, что это значит для меня, которая привыкла к скудости жизни.
Она открылась ему ровно настолько, чтобы еще больше возбудить его интерес к себе. По ее словам, она родилась в Будапеште, ее отец был химиком-фармацевтом. По рецептам отца и сделаны ее кремы. Отец, увы, умер за шесть месяцев до начала восстания.
– Слава Богу, что он не увидел, во что превратилась его страна, – это разбило бы его больное сердце.
Ее мать умерла, когда ей исполнилось двенадцать лет, и Ева сама вела дом и помогала отцу во всем. Именно ей принадлежала идея заняться косметикой…
