Через несколько минут женщина положила в его тарелку яйца, картофель, горячие лепешки. К нему вернулся его обычный аппетит, и когда Келеб разделался с едой, он почувствовал себя почти таким же здоровым, как прежде.
Он пил вторую чашку кофе, когда в комнату вошла Роксана в сопровождении Гидеона. Ее тонкая рубашка и накинутый на нее домашний капот, в которых она вышла к завтраку, не скрыли от него ничего. Ее розовые соски, выступавшие сквозь легкую ткань, притягивали взгляд Келеба как магнит. В нем поднялось желание, такое сильное, что у него на мгновение перехватило дыхание.
Роксана не ожидала увидеть его за столом, но ничего не сказала. Она уселась напротив, и, хотя ее приветствие Малкольму было, как всегда, бодрым, он услышал, как неестественно оно прозвучало.
– Ты опоздала, Рокси, – добродушно проворчал Малкольм. – Я слышал, как ты всю ночь болтала с Гидеоном. Вы не дали мне сегодня ночью поспать, у меня голова разболится.
– Гидеон тоже опоздал, – не задержалась с ответом Роксана.
Когда Малкольм говорил о Гидеоне, в глазах его загорался теплый огонек:
– Знаю, племянница, но он опоздал не потому, что проспал. Я слышал, как ты выходил из дома. Что-то очень важное заставило тебя подняться пораньше?
Гидеон смущенно поежился под проницательным дядиным взглядом, но потом молча взглянул на дядю, и Малкольм неожиданно для Роксаны спросил:
– Охотился на хорька?
Лицо Гидеона стало красным и виноватым, а Малкольм с Келебом расхохотались. Не поняв ни вопроса, ни причины их веселья, Роксана спросила, подождав, пока они успокоятся:
– Что за хорек, дядя Малкольм?
– Хорек, Роксана, это… красное мясо – индейская женщина.
Келеб удивленно взглянул на Малкольма. Он не выбирает выражений при племяннице, подумал он, наблюдая замешательство Роксаны, а потом ее смущение, когда она поняла значение слов.
Малкольм закончил пить кофе и поднялся из-за стола. Роксана улыбнулась и проговорила:
– Простите, что опоздала, дядя.
Она говорила тоненьким голоском, а сама, как заметил Келеб, хитро посматривала на Гидеона. И когда Малкольм вышел из дома, они закрыли рты ладонями, пытаясь скрыть заговорщический смех.
Келеб смотрел на них, завидуя тому, что они вместе смеются неизвестной ему шутке. Он тоже слышал ночью их голоса: мягкий Роксаны и глубокий Гидеона. Они играли в карты – он мог различить удары, когда каждый делал свой ход, и мягкий шелест, когда их тасовали. Лежа один в темноте, он мечтал быть рядом с нею. Он хотел делить с нею время, он хотел, чтобы им вдвоем хватало бы лишь друг друга.
