– Ты рассказываешь так, будто сам присутствовал при этом разговоре, Эмерик! – удивился лорд Гарольд Ноттингем. – Значит, ты предполагаешь, что двоюродные брат и сестра могли быть любовниками?!
Гарольд Ноттингем хотел знать все. Он рванулся к племяннику и сердито схватил его за грудки.
– Не молчи, если знаешь что-то наверняка!.. А, впрочем, за такое приданое можно простить этой красавице и умнице очень многое. Даже ее искушенность и опытность! Пожалуй, в этом есть свой шарм!.. Но я все равно ревную! Ох, как ревную! Даже к тебе, Рик! Ты! Ты видел, как она растет, играет, веселится и гневается, счастливчик! – с большим трудом новоявленный жених, ослепленный привлекательностью Бетти, к разочарованию своего управляющего, все же справился с приступом ревности и гнева и лишь резко оттолкнул от себя племянника.
Тот круто развернулся и неспешно направился к оруженосцам и лучникам Ноттингема, разбивающим лагерь на высоком берегу Трэнта.
– Вот уж не поймешь этих господ, поживших в Париже и Лондоне! – озадаченно бормотал Эмерик Ноттингем, бредя по густой траве луга. – То им подавай девственницу! То почти счастливы, что невеста имеет опыт в любовных играх!
А Гарольд Ноттингем по-прежнему, словно вкопанный, стоял возле моста, не отрывая взгляда от приближающейся к нему невероятно прекрасной судьбы. Сердце его билось в груди, тревожно и взволнованно.
Кто бы мог подумать?! Кто бы мог представить и предположить?! О, леди Элизабет Стэнли! Невеста моя! Радость моя! Тревога моя! Восторг мой и ревность моя! Награда моя и страдание мое!.. Если бы я был Пигмалионом, то из нежно-розового итальянского мрамора высек бы не Галатею, а леди Элизабет верхом на резвом скакуне, полном силы, мощи и покорности!
Гарольду Ноттингему почудилось, что время остановилось, исчезли все звуки мира вокруг него, а все предметы, окружающие мчащуюся девушку, словно растворились и размылись в пространстве. Лорд Гарольд Ноттингем видел сейчас только всадницу, но так отчетливо, словно должен был запомнить эту картину на всю оставшуюся жизнь.
Его судьба в образе золотоволосой всадницы очень медленно к нему приближалась… Копыта прекрасного жеребца с громким стуком ударяли по щебеночному полотну дороги, высекая искры. Они взметались вверх и снова падали вниз, так, словно две пары цепов били и били по снопам на крестьянскому току. Вот они снова взмыли и уже нависли, казалось, над самой головой лорда, готовые с силой обрушиться вниз и раскроить ему череп…
