– Войдите! – она постаралась придать спокойствия своему голосу и сделала вид, что любуется открывшимся за окном видом. И надо сказать, он был и, правда, замечательным. Окно спальни Элизабет выходило на южный склон холма, на котором несколько веков назад был возведен родовой замок. Обрывистый берег Трэнта и сама полноводная река являлись замечательным препятствием в случае внезапной осады и заменяли оборонительный ров.
Прямо под стенами замка раскинулся большой фруктовый сад, где несколько садовников, привезенных из Персии, выращивали розовые и золотистые яблоки, темно-красные сочные вишни и желтовато-зеленые, нежно-медовые груши. Склон реки до самой воды был покрыт зарослями белой и лиловой сирени, в сплетениях ветвей которой по весне селились соловьи, услаждающие обитателей замка своими любовными руладами.
– Элизабет, дитя мое, ты уже вернулась? – леди Мэрион грациозной походкой вошла в спальню и восхитилась, словно впервые заметив красоту дочери: – Дитя мое, как ты хороша!
Элизабет действительно была удивительно хороша собой, к тому же она совсем не походила на бледных и худосочных лондонских и парижских красавиц. Вся ее фигура светилась здоровьем, а небольшая грудь, не стянутая корсетом, слегка вздымалась от ровного, глубокого дыхания. Щеки девушки разрумянились, и голубые глаза от этого казались ярче и глубже. Они сияли, точно в них отражалось ясное голубое небо.
– Похоже, ты довольна сегодняшней прогулкой, Элизабет?
– Леди Мэрион! Вы пришли, чтобы пожелать мне перед завтраком доброго утра? – Элизабет решила придерживаться в разговоре с матерью светски-любезного тона. – Или же Вам угодно, как всегда, слегка умаслить меня, прежде чем объявить что-то, не слишком приятное и радостное? Я знаю Вашу привычку, леди Мэрион, наговорить кучу комплиментов, прежде чем сообщить о каком-нибудь неприятном для меня семейном решении! И должна Вас уверить, что я вовсе не довольна прогулкой. Неужели это Вам еще неизвестно, или же не Вы хотите замечать мое неудовольствие? Меня выдают замуж, а я даже не осведомлена!
– Почему ты ощетинилась, словно еж, которого выследила такса? – леди Мэрион казалась опечаленной и обиженной. – И почему разговариваешь так торжественно и официально, будто я не твоя мать?!
– Крестьяне под руководством молодого лорда Ноттингема уже переставили межевые столбы, мама! А я даже не извещена о том, что моя помолвка совершена! – Элизабет, не в силах сдержать обиду, снова уставилась в окно.
