– Все в порядке, Фрэнк. – Лицо его стало пунцовым, и она почувствовала к нему искреннюю жалость, несмотря на свои собственные переживания. – Все совсем не так, как вам представляется.
– Он очень жесткий, Кори. – Фрэнку, очевидно, пришлось заставить себя сказать это. – Он, может быть, и унаследовал многое от отца, но «Хантер оперейшнз» была создана в том виде, в котором сейчас существует, его трудом. Он безжалостен, когда это необходимо.
– Фрэнк, я уже говорила вам, что я только его секретарь, – спокойно вымолвила Кори. – Кстати, я уже подала сегодня прошение об отставке, поэтому, теперь, я даже уже и не секретарь.
– Вы уходите? – В его голосе послышалось явное облегчение, и Кори поняла, что ее не может раздражать его вмешательство.
– Ему нужна вторая Джилиан, – с болью сказала она.
– Я знаю, что ему нужно. – Фрэнк долго смотрел на нее понимающими глазами. – Но он слишком большой дурак, чтобы это разглядеть, или слишком упрям, чтобы уступить.
Кори улыбнулась. Не сделай она этого, она бы заплакала. Неожиданное замечание Фрэнка задело ее больше, чем он мог бы предположить. Кори подошла к нему и нежно поцеловала в щеку со словами:
– Спасибо, Фрэнк. Я не уверена, что мы с вами когда-нибудь встретимся вновь, но Максу повезло, что у него такие друзья.
Кори закрыла дверь своей гостевой комнаты. Она чувствовала себя одновременно и разгневанной, и обиженной, и разочарованной.
Девушка вошла в спальню, включила светильники и подошла к зеркалу. – Ну что ж, ты все вынесла, девочка, – сказала она отражению стройной женщины в зеркале. – И ты сделала это красиво. – А потом Кори опустилась на ковер около кровати и заплакала.
Утром следующего дня после нескольких часов сна, не принесших ей отдыха, Кори собиралась спуститься к завтраку.
Она была одета так же, как вчера, когда приехала сюда. Но кое-что из нижнего белья она позаимствовала из огромного шкафа. Кори была уверена, что белые кружевные трусики и бюстгальтер – судя по их биркам – стоят в десятки раз дороже, чем весь ее костюм. Это некоторым образом подводило итог печальному состоянию ее дел, жестко думала она, в который уже раз рассматривая себя в зеркале! Живот ее опять безумно сводило, ноги совершенно не слушались.
Отражение, смотревшее на нее из зеркала, ничуть не напоминало то экзотическое, пламенное существо, которым она была вчера ночью. Но желание уйти из жизни Макса, оставив хотя бы воспоминание о себе, было по-прежнему велико, и только оно позволило ей собраться и выйти из комнаты с гордо поднятой головой.
