Императорская семья, образно говоря, живет в «башне из слоновой кости», так называемом Запретном городе, обнесенном стенами центре Пекина. Императору всего четыре года, и подлинная власть находится в руках его тиранической тетки, вдовствующей императрицы. Пока она остается у власти, в Китае не следует ожидать никаких перемен. Там будет царить затишье по контрасту с быстро и неравномерно меняющимся остальным миром.
Императрица фанатична в вопросах, касающихся иностранного влияния, – она его категорически отвергает, она неизменно привержена старинным обычаям, религии и морали и полна решимости держать этого спящего гиганта – Китай – прикованным к его примитивному аграрному прошлому.
Однако, несмотря на атмосферу спокойствия, преобладавшую в Китае после Тайпинского восстания 1864 года, интуиция подсказывает мне, что мы переживаем затишье перед бурей. Ненависть к иноземцам, эксплуатирующим китайцев со времен Опиумной войны 1842 года, все разгорается и распространяется во всех провинциях. Отдельные акты насилия по отношению к людям с Запада все учащаются по всему Китаю. К тому же существует еще угроза со стороны неуловимой тайной организации, называемой «Кулаком гармонии права», насчитывающей, по слухам, тысячи крестьян, солдат и рабочих, давших священную клятву, скрепленную кровью, очистить свою родину от иноземных дьяволов. Нас с Брэдом удивляет, до чего напоминают страусов наши американские эмигранты в колонии. Обычно они сбрасывают со счетов отчеты о разрастании организации протестующих как «чистую и не стоящую внимания чепуху». Так отозвался об этой информации британский министр.
Пора заканчивать это письмо и собираться на большой прием, который устраивает сегодня вечером американская миссия, не припомню, по какому поводу. Дело в том, что повода для непристойно веселой пирушки здесь, в Пекине, и не требуется.
Примите наши наилучшие пожелания от Брэда и меня, а также от маленьких Патрика и Дезирэ. Как я жалею, что мы не можем быть на вашей свадьбе. Мы бы очень порадовались, если бы вы прислали нам свадебную фотографию. До свидания и желаю всего наилучшего.
Ваша любящая сестра Майра приняла ванну и надела нижнюю сорочку из тончайшего шелка и корсет из атласа…»
Оба этих предмета туалета были ручной работы и изготовлены ее горничной Лотос, классической красавицей с кожей оттенка слабо заваренного бирманского чая. Волосы девушки были прямыми и черными, уложенными в аккуратный узел на затылке, придерживаемый причудливо украшенными восточными гребнями из слоновой кости. Фигура у нее была стройная и хрупкая, и она очень напоминала цветок, имя которого носила, и в то же время каждый дюйм ее тела свидетельствовал о том, что она женщина. Лотос была яркой, живой, чувствительной и очень умной. Хотя она и не получила формального образования, так как ее родители работали на рисовой плантации недалеко от Пекина, она сама научилась читать и писать по-английски, и ее английский язык был блестящим. Если бы она родилась в стране с другой культурой, Лотос имела бы неограниченные возможности добиться успеха на любом поприще, которое пожелала бы избрать, но в Китае самое большее, чего она могла достигнуть, было место горничной и белошвейки при жене западного государственного служащего.
