У каждого свой рай | страница 12
– Это совсем другое дело, – сказала она. – Я несчастна. Но вы, вы счастливы. В этом вся разница. Я считаю, что для счастливых людей ваш образ жизни не годится. Я субъективна.
Мне бы хотелось однажды подарить маме корзиночку согласных.
– Вы еще молоды.
– К счастью, ты признаешь хоть это…
– Но, – продолжала она, – вы делаете все время одно и то же. Зимой в лицее, летом в поместье в Ландах. Никаких путешествий. Однако без детей вы свободны.
Мама только что разрушила представление о нашей чете.
– Ты мечтала о другом, Лоранс.
– Точно. Я хочу изменить свою жизнь, а ты меня распекаешь. Ты не последовательна.
– С детства ты постоянно к чему-то стремишься. Я тебя знаю.
Фраза, которую никогда нельзя произносить перед своим чадом. Эта сортировочная, которой является чрево, породившее его, не должна объявлять окончательного суждения о нем.
– Послушай, мама…
– Я тебя слушаю.
Я уже представляла свой отъезд в Нью-Йорк. Возможно, существует еще целина, которую можно поднять. Чтобы убедить себя, я повторила:
– Я тебе дам денег.
– На путешествие, – сказала она.
Мне была невыносима ее безучастность, я бы предпочла открытую неприязнь.
– Я возвращаю долг, как я тебе сказала… И ты поедешь, куда тебе захочется…
– Ты помнишь швейцарского врача? В Ивисе? – спросила она.
– Смутно…
– Ты сделала все, чтобы это не получилось.
– Не получилось что?
– Флирт. – Она произнесла это слово с наслаждением. – Ты ревнива… Тебе хотелось, чтобы я принадлежала только тебе.
– Стоило тебе лишь освободиться, мама.
– Легко сказать.
– Ты красивая, мама, видная женщина. Почему ты приняла эту жизнь в осушенном доке?
– В чем? – Она морочила мне голову, размышляя вслух – Я гордилась в этом прогнившем мире тем, что я принадлежала только одному мужчине. Я верила в невинность.
Она взяла сигарету и закурила рассеянно. Я обратила внимание на ее хрупкую шею и изящные руки.
– У тебя никогда не было любовников, мама?
– Тебе хочется, чтобы я придумала одного, чтобы возвыситься в твоих глазах?
– Я ничего не хочу. Я ухожу.
Я приняла решение. Переменю обстановку. Уеду.
– Он свободен, твой американец?
– Наверно.
– Как долго ты будешь с ним?
– Не знаю. Мы поедем, скорее всего, в Калифорнию.
– А что известно об этом Марку?
– Пока ничего.
– В сущности, – сказала она переставляя отвратительную пепельницу, – порядочность мужчины тоже не всегда ценится. Его ждет одно из таких потрясений.
Мне надо было сказать маме правду. Теперь слишком поздно. Я уткнулась в тарелку, наполненную печеньем, которую она незаметно подсунула мне.