— Она раздвоилась примерно три четверти часа назад, — сказал Хавгрим.
Она изумленно посмотрела на него.
— Раздвоилась? — спросила она. — Я этого не заметила. Этого не может быть. Я знаю, что она расходится совсем не в этом месте!
— Но это так, — констатировал Дидерик. — И ты выбрала неверный путь. Нам следует повернуть назад.
Барбро огляделась по сторонам.
— Думаю, вам следует прочесть теперь молитву, отец Натан, — сказала она. — Молитву за нас всех…
— Не будь суеверной, женщина! Просто у тебя плохая память, вот и все, ты стала стареть и все забывать.
Глаза ее загорелись от возмущения.
— Да будет известно господам, что никто не может похвастаться такой хорошей памятью, как я! — сказала она. — Здесь дело в чем-то другом.
— Не может этого быть, — сказал Дидерик. — Нет ничего проще вернуться на то место, где тропинка раздвоилась…
— Тише! — сказал господин Натан. — Что это? Все прислушались. Серо-белый клубок пролетел над их головами и скрылся на верхушке дерева.
— Гагара, — сказал Хавгрим. — Чернозобая гагара. Сидевшей рядом с ним Барбро показался странным его чистый шведский язык.
— Нет, — сказал Дидерик. — Это крик человека.
— Гагары часто кричат так, — успокоила его Барбро. — Это просто птица.
— Мне тоже показалось, что это человеческий голос, — неуверенно произнес священник.
Дидерик заволновался. Его лицо, обрамленное аккуратно подстриженной светлой бородой, покраснело.
— Нет, разве вы не слышите? Женский голос зовет кого-то по имени. Скорее! Едем туда!
— Мы не проедем туда на конях, — сказал священник обычным своим брюзгливым тоном, словно у него было несварение желудка. — Там сплошные камни. Поедем дальше, нам не следует терять время на эту чепуху, это всего лишь крики птиц.
Но Дидерик Сверд уже соскочил с коня.
— Мы оставим лошадей здесь. Барбро присмотрит за ними.
— Я тоже останусь, — сказал Хавгрим. — Мы не можем оставить женщину одну с лошадьми без охраны в этих местах, изобилующих медведями.
— Ладно, мы с господином Натаном пойдем одни. Мы скоро вернемся.
Когда они ушли, стало совершенно тихо. Оставшиеся же не были особенно разговорчивыми.
В конце концов Барбро сказала:
— Что-то не нравится мне сегодня лес.
— Мне тоже, — согласился Хавгрим. — Здесь какая-то тягостная, гнетущая тишина.
Она поняла, что он имеет в виду, несмотря на то, что до них еще доносились голоса господина Натана и Дидерика Сверда, уходивших все дальше и дальше. А гагара продолжала издавать свои душераздирающие крики: сначала краткий возглас, потом долгий, протяжный вопль и наконец какой-то писк.
