– Чего, показать нам хочешь? – прокричал один из них со смехом ей вслед. – Двадцать сантиметров под планкой!
Все захохотали.
– Эй, милашка, а ты-то куда? – крикнул прыгун в высоту, который как раз готовился снова преодолеть высоту сто восемьдесят. Криста пронеслась мимо него, оттолкнулась – так, как, она видела, делали другие, и, побежав до ямы, взлетела и перелетела над планкой, как будто это был порог дома.
Раздался гул, ведь ее видели все – за исключением бегунов на длинные дистанции.
– Что? – вскричал прыгун, который собирался прыгать. – Что это такое, черт возьми?..
– Подождите! – крикнул тренер на поле. – Погодите! Как вас зовут?
Но Криста уже убегала. Она подбегала к сектору для прыжков с шестом, где один из молодых людей как раз закончил делать свои расчеты и шел ей навстречу с шестом в руке.
Кристу такие пустяки, как шест, немало не заботили, она подбежала почти вплотную к перекладине, оттолкнулась и взлетела над нею. Она все еще была зла, и злость придавала ей мужества и сил. До чего же было восхитительно сознавать, что у нее получается, она видела: планка все ближе, она подняла себя над ней с большим запасом и приземлилась внизу, в яме с опилками.
На этот раз ропот перешел в крик. Замешательство стало всеобщим. Но с Кристы было довольно. Она мчалась к выходу, краем глаза следя за группой на трибуне. Никакого флирта, никаких заигрываний только выпученные глаза, бледные лица и разинутые рты.
Прежде чем кто-то пришел в себя, она уже была снаружи и искала свой велосипед. Ну да, вот он стоит, никто на такую рухлядь не польстился.
Она продолжила путь в Линде-аллее. Сейчас, дав выход своему гневу на этих мужиков, полных пренебрежения и высокомерия, она весело смеялась над всей этой историей. Но ей все-таки было немного не по себе. Ну, и чего она добилась? До чего же безответственно и глупо она повела себя!
Да ладно, наплевать! Ее и не узнал никто, ее в Осло вообще никто не знает.
На Бишлете все по-прежнему были в шоке. Спрашивали друг друга, видели ли они. Народ толкался, словно перепуганные куры, кто-то был в истерике, кто-то взахлеб смеялся, беспомощно, а шестовики и прыгуны в длину чувствовали, что постепенно теряют стремление к борьбе. Что они могли теперь противопоставить такому?
Некоторые зрители стали звонить в свои газеты, чтобы поведать о сенсации. Но газеты лишь посмеялись над ними. В результате в одной-единственной газете появилась крохотная заметка. Да и там было написано, что надо что-то делать со злоупотреблением алкоголем в спорте. Если уж начались галлюцинации, то дело плохо.
