Он опять повернулся к окну.
— Отлично, — твердо сказал он. — Я хочу, чтобы ты забрала его отсюда. Чтобы он успокоился в твоем доме в Элистранде и строил собственную жизнь после вашей свадьбы. Это мое единственное желание.
Элизабет даже не знала, что и ответить на это. Она чувствовала себя довольно жалкой. Брошенной. Использованной.
«Не позволяй ему использовать тебя», — советовала Ингрид.
Но ведь именно так и произошло? Или здесь было что-то другое?
Почему ощущалась такая пустота в груди? Как боль, наподобие той, которую чувствуешь, когда стоишь один перед толпой глядящих на тебя людей, никто из которых не может или не хочет тебе помочь.
Ее размышления прервал вставший из-за стола Вемунд.
— Я вижу, ты устала. Мне нужно идти домой.
— Нет, я…
Она произнесла это совершенно непроизвольно и покраснела. Стушевавшись, она молчала.
Вемунд изучающе посмотрел на нее. Казалось, будто ему стала неприятной сама мысль об одиноком доме в лесу.
Элизабет тоже встала.
— Нет, это ничего. Ой-ой, уже так ужасно поздно, а я тебя задерживаю — ведь тебе завтра рано утром на работу. — Она болтала без умолку, чтобы скрыть мольбу, которая в любое мгновение могла сорваться с ее губ. Мольбу о том, чтобы он остался. — Спасибо за то, что ты меня подменил, — нежно сказала она. — Ты подарил мне незабываемый вечер.
Он пробурчал что-то, что ей послышалось как: «Ну вот, этого я как раз и опасался», но он этого, естественно, не мог бы сказать.
— Могу ли я с твоего разрешения поговорить завтра с Лиллебруром? — спросил Вемунд. — О том, что я от его имени попросил твоей руки и что твои родители не имеют ничего против?
Элизабет вздрогнула.
— К чему такая спешка, — проворчала она.
Он подошел к ней и твердо сказал:
— Так надо! Я больше вытерпеть не могу и…
Вемунд резко оборвал фразу и повторил:
— Я могу ему об этом сказать?
Она нехотя выдавила из себя:
— Ты можешь упомянуть об этом. Но осторожно. И понаблюдай, как он будет реагировать. Не говори ничего о согласии моих родителей или о том, что я тоже согласна. Иначе ты загонишь его в тупик, и он из вежливости примет это предложение. Я хочу сперва знать, как он отнесется к такой идее.
— Ты самая упрямая… — перебил ее Вемунд, стиснув зубы. — Ладно, пусть будет по-твоему. А что, если его это предложение воодушевит?
— Тогда поступай, как знаешь, — сказала она уставшим голосом. — Я не в состоянии больше думать.
— Разумеется, ты устала. Я понимаю, — сказал он мягче. — Присматривай за Карин! И береги себя. Спокойной ночи!
