Надо только побыстрее забрать с собой будущего мужа.
«Если я его еще захочу. Я хотела бы иметь хоть небольшую возможность выбора! Возможность сказать „нет“. Тогда все на меня разозлятся. Молодой девушке не пристало закатывать скандалы и ставить под сомнение оценку взрослых».
Элизабет одела самые красивые наряды, чтобы Вемунд не краснел из-за нее перед своим братом. С глубокой самоиронией она улыбнулась своему собственному отражению в зеркале, перед которым она долго простояла, не менее самозабвенно и поглощенно, чем бедная госпожа Карин.
Ей на смену пришла госпожа Окерстрем. В то время Карин уже лежала в постели.
— Надеюсь, что она будет вести себя спокойно, — сказала госпожа Окерстрем голосом, который звучал, как плохо заточенная пила.
— Мне кажется, что она всегда спокойна, — ответила Элизабет. — Лишь бы она занималась своим.
Молчание госпожи Окерстрем выдавало глубокое недоверие к больной.
— Я скоро вернусь, — сказала Элизабет и поторопилась удалиться.
Быстро поднимаясь в гору, она думала о том, насколько приятна ей стала пациентка. Было ли это лишь состраданием, или она чувствовала некое родство с разумом, который был скрыт за завесой самообмана?
Или же Карин действительно была такой пустой, такой поверхностной и эгоистичной?
Элизабет так не считала. Но достоверно узнать что-либо было невозможно. Ей необходимо узнать о Карин больше, особенно о том, какой она была до того, как ее постигла беда.
Но единственный, кто хоть что-либо об этом знал, Вемунд, разумеется, вообще не хотел на эту тему разговаривать.
Дорога наверх казалась ей бесконечно длинной!
Итак — наконец-то наверху! Она восстановила дыхание, прежде чем войти внутрь.
Она пришла немного раньше условленного времени, потому что слишком быстро шла. Как женщине, ей не нравилось приходить первой. В большинстве женщин заложена потребность «делать антре» вместо того, чтобы сидеть на диване и неуклюже вставать, приветствуя тех, кто пришел позже.
Но Вемунд Тарк не утруждал себя подобными деталями. Он встретил ее немного нервно, посмотрел на ее одежду и успокоился.
— Отлично, — коротко сказал он. — Но не знаю, что скажет Лиллебрур о твоих непокрытых волосах. Он несколько более консервативен, чем я.
— Он может сказать, что ему заблагорассудится, — отпарировала Элизабет. — Я не выставочный экспонат.
— Нет, ты не такая, — проворчал Вемунд, отворачиваясь в сторону. — Как дела у Карин?
— Я думаю, что мы стали друзьями, — ответила Элизабет. — Она, как ты и сказал, прекрасное маленькое существо. Но мне нужно знать больше о том, что с ней случилось. Чтобы я не села в лужу.
