Сразу после обеда отважная троица двинулась в путь. Остальные ушли восвояси. В доме остался только Хейке. Когда пришел доктор Берг-Люнгквист, Хейке прятался в нише в спальне Молина, чтобы из-за полога наблюдать за происходящим и в случае необходимости наброситься на доктора.
Слуга был страшно огорчен.
– Ах, доктор Люнгквист, как хорошо, что Вы пришли! Его милость так плохи! Так плохи!
– Неужели, – изрек доктор, и Хейке услышал в его голосе скрытое торжество.
– Да, думаю, что его уже не спасти, доктор, – сказал слуга. – Его милость сами это знают, велели призвать семейство.
– Ты исполнил?
– Нет еще. Сначала хотелось бы выслушать Ваше мнение.
– Зови немедленно! Но только его зятя и невестку. Девочку, внучку, не надо! Она слишком юна, может его расстроить.
– Но именно ее он и желает видеть. Фрекен Магдалена его единственная родственница. Доктор Люнгквист колебался.
– Ладно, вызови и ее. Но напиши, чтобы все были осторожны!
Они остановились у постели. Хейке мельком увидел доктора, с безразличным лицом склонившегося над стариком. Молин лежал, закрыв глаза, и весьма натурально тяжело, надрывно дышал. Словно ему больше не хватало воздуха.
– У него лицо изменилось, – удивленно сказал доктор. – Оно стало… симметричнее?
– Да, оно сделалось таким после обеда, когда Его милости стало хуже.
– Гм, здесь медицина уже бессильна, – лицемерно заявил доктор. – Будем уповать на Господа, чтобы уход этого прекрасного человека в мир иной был безболезненным.
– Да, доктор Люнгквист, – безо всякого выражения произнес слуга. – Ах, как печально! Такой человек!
– Самый лучший, – вздохнул доктор. Молин слабо застонал и перестал дышать.
– Принеси мне маленькое зеркальце! – велел доктор.
С некоторым колебанием, бросая предостерегающие взгляды в сторону Хейке, слуга покинул комнату.
Доктор Люнгквист остался наедине с бывшим магнатом. Он тихо прошептал:
– Наконец-то, наконец-то, ты, глухой и слепой старый хрыч! Наконец-то мы получим то, что давным-давно нам причиталось!
Хейке и Молин запомнили эти слова.
Вернулся слуга с зеркальцем. Доктор поднес его к губам Молина.
Затем выпрямился и вздохнул.
– Конец уже близок, увы.
– Я буду дежурить возле Его милости, – огорченно сказал слуга. – У доктора ведь есть другие пациенты?
– Что? А-а, конечно. Я вернусь рано утром. Пошли за мной, если что-то изменится! И… наверное, за священником…
– Слушаюсь! Все будет исполнено.
– И, э… что там с завещанием?
– Завещанием?
– Да, Его милость хотели вписать нового наследника.
