Магдалена не привыкла к искреннему дружелюбию.
– Правда, что ты умеешь колдовать? – робко спросила она и мгновенно зарделась.
Кристер постарался придать себе невозмутимый вид, но это плохо удалось.
– Ах, это! Чепуха, не стоит и говорить сейчас об этом, – равнодушно произнес он, сопровождая ответ картинным взмахом руки. – Поговорим о тебе. Почему ты здесь?
Она склонила голову. Ей так не хотелось, чтобы этот симпатичный мальчик уезжал.
– Говорят, что у меня нет аппетита, поэтому я больна. Но это неправда. Я просто очень боюсь.
Кристер подумал, что ему никогда не доводилось видеть таких маленьких изящных ножек в высоких черных сапожках. Он решительно взял ее за руку:
– Чего ты боишься?
Его рука была такой теплой и сильной.
– Я не знаю. Своих снов.
– Они кошмарные?
– Да, но я никогда не помню их. Как будто они стараются… спрятаться.
Кристер напустил на себя умный вид.
– Понимаю. Думаю, что ты боишься не снов, а чего-то другого. Я полагаю, что в твоей жизни есть какое-то темное пятно.
Он не сам до этого додумался, а однажды слышал, как об этом говорил Хейке. Но фраза звучала так заманчиво, что Кристер попытался присвоить понравившуюся теорию.
Его слова потрясли ее.
– Пожалуйста, не говори так. Мне становится еще страшнее.
– Есть в твоей жизни такое пятно?
– Я не знаю, – в отчаянии сказала она. – О, мне, наверное, лучше умереть!
– Нет, – взмолился Кристер. – Не говори так! Ты самое прекрасное, что я когда-либо видел!
Она вздохнула. То, что он сказал, так славно.
– Нет, я все равно не хочу умирать, – задумчиво произнесла она. Я поняла это уже по пути сюда, в Рамлесу, – добавила она, лишив тем самым Кристера головокружительной надежды, что это его появление изменило печальный настрой ее мыслей.
– Вот как? – заявил он слегка обиженно.
– Да, у повозки соскочило колесо прямо перед обрывом, и я так отчаянно вцепилась в ее борт, что сразу поняла, что все-таки хочу жить. Но все обошлось. Единственная неприятность, которая случилась при этом, – дядина роскошная корзинка с провизией сверзилась в пропасть, и кучеру пришлось карабкаться вниз и собирать сыры и колбасы по всему склону.
Кристер рассмеялся. У девочки тоже есть чувство юмора. Она… удивительная! Маленький милый носик. Ямочки на щеках. Лучистые глаза. О, как он любил ее!
– Сколько… тебе лет? – смущенно спросила она.
– Мне? Дай подумать! Я родился в 1818 году, нетрудно запомнить. А сейчас 1833… Значит, пятнадцать лет.
Он отлично знал это, просто ему доставляло удовольствие как можно дольше греться в лучах ее интереса. На нее произвел впечатление его почтенный возраст.
