— Я немного устала. — Ей не хотелось пугать Марину. — Мне надо отдохнуть. Пошарь в верхнем ящике комода, может, найдешь бонбоньерку с шоколадом.
Когда пришла камеристка, Хильдегард объяснила, что случайно задела шнурок колокольчика. Презрительно фыркнув, камеристка ушла, и Хильдегард впала в забытье.
Опять Хильдегард находилась в том месте, которое она мысленно окрестила «адом». Вокруг нее гудели голоса, двор праздновал день рождения Его Величества. О, этот язык, который не в состоянии выучить ни один человек! К счастью, сейчас в моде был французский, а на нем Хильдегард говорила довольно сносно. Но в этот вечер никто не стремился разговаривать с нею.
И это было понятно — сегодня она выглядела еще хуже, чем обычно. Отекшее лицо герцогини, прежде всего, бросалось в глаза, и люди предпочитали обойти ее стороной, а не расспрашивать о здоровье или болтать, о пустяках.
Гости стояли кучками в большом зале, они оживленно беседовали и смеялись. Йохум куда-то исчез, и возле Хильдегард никого не было. Каждый, кто проходил мимо, заметив ее, поспешно сворачивал в сторону, пряча глаза.
Йохум и фрекен Крююседиге в этот вечер вели себя особенно вызывающе. Йохум больше не делал тайны из их отношений. Он склонился над рукой фрекен Крююседиге и поцеловал ее, глядя в глаза своей избраннице. Когда-то он так же целовал руку Хильдегард… Придворные дамы косились в ее сторону и посмеивались.
Одиночество! Огромный бальный зал казался Хильдегард пустыней, несмотря на многолюдство! Марина, единственная отрада Хильдегард в этом мире, так просила, чтобы Хильдегард взяла ее сегодня с собой, у нее были такие испуганные глаза. Но Хильдегард пришлось отказать дочери — детям не место на придворных балах.
Хильдегард чувствовала себя скверно. Может, уйти незаметно к себе? Нет, это оскорбит короля и королеву, а подойти к ним и попросить разрешения удалиться, сославшись на недомогание, Хильдегард не решалась. Она не любила привлекать к себе внимание.
Прежде у нее было другое имя. Но в Ризенштейне никто не мог его выговорить, и ее перекрестили в Хильдегард. Тогда ей нравилось новое имя, ведь его выбрал для нее Йохум, но теперь она предпочла бы зваться прежнем именем, однако даже не смела, заикнуться об этом.
Мимо прошел Йохум.
— Хватит пялиться на меня! — процедил он сквозь зубы. — Это платье тебе узко, вон как жир выпирает! Хоть бы шалью сверху прикрылась!
Он был уже далеко и весело шутил с королевой.
Когда Хильдегард, наконец, осмелилась поднять голову, она встретила взгляд незнакомых глаз, заставивший ее вздрогнуть. За все те годы, что Хильдегард прожила при дворе, она ни у кого не видела такого взгляда, полного сочувствия, понимания и поддержки. Этот взгляд заставил ее забыть, что она всеми покинута и одинока. В зале был человек, который испытывал к ней дружеские чувства, хотя ему и не полагалось с нею разговаривать.
