Ночь сменилась рассветом. Но что им было до этого? Зачем тратить время на сон? Они привыкли обходиться без сна, а Руне, так тот вообще не знал что это такое. Превратившись в людей, они приобрели и потребность в сне и отдыхе. Но откуда им было это знать? Усталость придет потом, тогда, когда глаза закроются сами по себе. Но это все будет потом, а пока…
– Всего один месяц! Только один-единственный месяц блаженства! – беспрестанно причитала Халькатла.
– И любви!
– Да, верно. Какое правильное слово ты выбрал. Знаешь, Руне, ведьма вроде как не может никого любить, но если это не любовь, то тогда это просто черт знает что такое!
– Я знаю что чувствую по отношению к тебе. Не думаю, что кто-либо из настоящих людей испытывал такое же чувство нежности и преданности… Ну да, это и есть любовь!
– Спасибо тебе, Руне! Какие прекрасные слова! Но что же мы будем делать потом, когда кончится наше земное счастье?
– Не волнуйся, – успокоил он ее. – Совсем недавно мне пришлось побывать в Черных залах. Знаешь, там полно чудных лужаек, холмов… Достаточно мест, где мы можем укрыться от чужих глаз. Иначе, как мне кажется, при виде нас даже у самого фригидного ангела разболится низ живота от зависти.
– Руне, Руне! Не богохульничай! – звонко рассмеялась Халькатла. – Но как же это все здорово! Вдруг Сага разжалобится и выделит нам в пользование небольшую пещерку?
– Может быть. Весьма вероятно. Между прочим, мы должны быть благодарны этому страшному Тан-гилю. Если б не он, да не его гнусности, мы бы никогда не нашли друг друга.
– А он наверно себе сейчас локти кусает, – возбужденно добавила Халькатла.
Снова хлопнула входная дверь в доме у Карине и Йоакима Гардов.
Иоаким был на работе. Карине была дома одна, мыла посуду. Женщина вздрогнула.
Кто бы это мог быть?
На улице заливалась бешеным лаем собака.
– Есть кто дома? – раздался звонкий голос. Габриэл! Малыш Габриэл, радость моя, солнышко. Вернулся! Снова дома!
Кончились наконец полные тревог дни и ночи. Больше не надо дрожать от страха и испытывать боли как при язве. Все позади.
Карине, женщина сдержанная, не любила всяких там сюсюканий. Но тут она обняла сына и прижала к груди…
Прошло немало времени прежде чем мать и сын заговорили.
Нет, она всегда была против. Нечего брать ребенка в такое опасное путешествие. Но Карине знала, что другого выхода нет, а потом усмирилась и не жаловалась. Никто не знал о том, как она мечется по постели бессонными ночами…
И вот, наконец, Гарбриель дома, снова дома! Спасибо тебе, Господи, спасибо!
