Фейвор стало жаль этого человека. Он так явно обращался к Фиа, а та полностью сосредоточилась на груше, которую подал ей слуга.
– Мне кажется, честности придают слишком большое значение, – пробормотала наконец Фиа. – Мисс Донн со мной согласится. Ее брат, несомненно, согласился бы. Я знаю, что Карр со мной согласен.
Что она хотела сказать? И какое отношение имел к ней Томас?
– Леди Фиа? – Фейвор старалась говорить спокойно.
– Она всех пытается провоцировать, – заговорил Карр с выражением отвращения на лице. – Это детский трюк, но она и есть ребенок. Вам следует помнить об этом, Танбридж, когда она в следующий раз втянет вас в свои игры.
Если Карр хотел вызвать раздражение Фиа, ему суждено было испытать разочарование. Она нагнула голову, на ее губах играла легкая улыбка.
– Ребенок? Игры? – Танбридж дрожал, готовый сказать больше. Ножки его стула со скрипом проехались по доскам пола, когда он оттолкнул его от стола. Он встал и слегка поклонился. – Простите меня, мисс Донн. Боюсь, я сегодня плохой собеседник.
– Сегодня? – Фейвор почти не расслышала слов Фиа.
Рядом с ней хихикнул Карр. У Фейвор кружилась голова, пока она пыталась разобраться во всех замеченных подземных течениях. Она обедала с шакалами. Танбриджу, совершенно уничтоженному, оставалось только развернуться и уйти.
Но Дженет должна была привыкнуть к подобному поведению. И хотя Дженет не слишком одобряла то, что делал и говорил Карр, она никогда не отчитывала его при посторонних. Она просто игнорировала то, чего не одобряла. Так сказала Майра.
– Откуда вы достаете груши в горах Шотландии, лорд Карр? – спросила она и надкусила плод. На вкус он напоминал глину.
Эта ночь никак не кончалась. Часы пробили час ведьм, но шумное веселье лишь разгоралось, словно пожар. Фиа исчезла, ее необъяснимый интерес к Фейвор так же быстро угас, как появился.
Кривая улыбка застыла на лице Фейвор, словно гримаса покойника. Спина ее болела от усилий казаться выше, чем она есть, а от белладонны, которую Майра закапала ей в глаза, чтобы расширить зрачки, у нее болела голова, и в глазах все расплывалось.
Карр тоже покинул ее. В другое время Фейвор ушла бы к себе, но, хотя Карр и отошел от нее, он продолжал наблюдать за ней. Пристально, тайно, час за часом. Поэтому Фейвор не обращала внимания на раскалывающуюся от боли голову и ноющую спину и слушала Майру, которая кивала, улыбалась и шипела ей на ухо наставления.
В два часа Карр наконец подошел к ней снова и пригласил на танец. Она согласилась. Он был великолепным танцором, умело и безмолвно вел ее в сложных фигурах танца. В конце, когда он привел ее обратно, туда, где сидела Майра, притворяясь спящей, с опущенным на пышный фальшивый бюст подбородком, он заговорил:
