— Эти услуги действительно самого невинного свойства. Когда все будет кончено, мой господин хотел бы получить локон ваших прекрасных волос. И ваше слово, что вы никогда никому не расскажете о том, что здесь было.
— Тут часто происходит такое?
— В последний год очень редко. Прежде случалось чаще. Но не тогда, когда мой господин был моложе.
— Я никому не скажу об этом, я тоже не хочу огласки. Но у него останется мой локон… он сможет выдать меня, если когда-нибудь ему это будет выгодно.
Слуга выпрямился.
— Об этом не может быть и речи! Мой господин — рыцарь!
— Хорошо! Я разденусь, а что я должна буду делать потом? Я смогу сразу же одеться?
— Я войду в тамбур и оттуда дам вам дальнейшие указания. Все будет очень пристойно, и ваша скромность не пострадает. Но, имейте в виду, мой господин хочет, чтобы вы проявили чувственность, однако без вульгарности.
— Понимаю. Я должна вести себя как дама, а не как уличная девка. Вы это хотите сказать?
— Совершенно верно.
Слуга ушел и оставил ее одну.
— О Господи, помоги мне! — в отчаянии прошептала Виллему. — Как я попала в такое положение? Смогу ли я после этого сохранить чувство собственного достоинства, не презирать себя? Но ведь от меня сейчас зависит судьба Доминика! От того, как я сыграю этот спектакль. Счастье, что я всегда умела хорошо притворяться!
Она глубоко вздохнула, чтобы подавить подступавшую тошноту, и откинула полог.
Кровать оказалась гораздо больше, чем она предполагала. Под пологом по обеим сторонам кровати горели еще два канделябра, на столике стояло блюдо с фруктами и графин с вином. Виллему очень хотелось подкрепиться вином, но она не смела. Изнутри балдахин был украшен изящными маленькими херувимами.
Виллему бросила быстрый взгляд на стену за кроватью.
Гирлянды, завитушки — найти среди них отверстие для подглядывания было трудно. Но Виллему не сомневалась, что оно находится именно там.
На секунду она закрыла глаза. Потом не спеша сняла туфли.
«Не забудь, — сказала она себе, — ты должна быть чувственной, но не вульгарной! Ты благородная дама, и никто не должен в этом усомниться.
Но как мне разыгрывать из себя чувственную даму, если я знаю, что этот грязный старик наблюдает за мной?
А если бы там стоял Доминик? У меня хватит воображения представить себе, что это он стоит за стеной».
Ей сразу стало легче. «Это Доминик, он один видит меня. И никто больше. А его я не стыжусь».
Виллему сняла туфли и забралась на низкую кровать. Стоя на кровати, она медленно и задумчиво сняла чулки. Начала расшнуровывать корсаж.
