1 июня, когда свадьба была в самом разгаре, шведский и датский флот сошлись возле Эланда в жестокой битве. Шведы потерпели поражение. Они потеряли одиннадцать кораблей, в том числе и флагманский корабль «Большая корона» со ста тридцатью пушками.
Погибло четыре тысячи двести человек.
Эти громоздкие парадные корабли приносили больше вреда, чем пользы. Враг обычно сосредотачивал на них все внимание, и потому они были особенно уязвимыми.
То, что осталось от шведского флота, в счет не шло. Поэтому решающая битва должна была теперь состояться на суше, а точнее — в Сконе.
Но эти новости не сразу достигли Дании. Свадебный пир продолжался. В кои-то веки собравшись вместе, родственники не спешили разъезжаться по домам. Людям Льда было присуще обостренное чувство рода, и, надолго оторванные от родных, они чувствовали себя беспомощными и потерянными. Больше других это испытал на себе Микаел.
Только Стеге вернулись к себе в Сконе вместе с молодой женой Эрьяна. Лене навсегда покинула отчий дом и отправилась в эту старую датскую провинцию, принадлежавшую теперь врагу.
Родных пугало отчаяние, горевшее в глазах Ирмелин, и они следили за Никласом, который явно что-то задумал. Андреас и Эли, родители Никласа, должны были уехать с сыном домой, и Хильда, мать Ирмелин, горевала, что опять не сможет увезти дочь из Габриэльсхюса. Положение было безвыходное, и это омрачало их радость.
О Доминике и Виллему все как-то забыли.
И вот однажды случилось то, что должно было случиться. Виллему и Доминик встретились на крыше замка у зубчатого бруствера, оставшегося с тех времен, когда усадьбе приходилось отражать нападения врагов.
Никто этого не заметил, потому что до сих пор Виллему и Доминик неизменно уклонялись от встреч друг с другом. И вот по роковой случайности это бегство друг от друга свело их вместе на крыше.
Легкий летний ветер посвистывал среди зубцов. В остальном было тихо.
— Ты тоже поднялся сюда? — У Виллему перехватило горло.
— Хотел подышать свежим воздухом. Мне всегда он идет на пользу.
— Мне тоже. Хочешь, я уйду?
— Нет, нет, не уходи! Неужели мы не можем поговорить, как все люди, не…
— Не прикасаясь друг к другу? Ты это хотел сказать?
— Ты угадала.
Виллему смотрела на его длинные, красивые пальцы, которые как-то уж очень нежно ласкали камни. В Доминике всегда ощущалась скрытая чувственность, эта чувственность пронизывала все его существо, хотя и не была заметна с первого взгляда из-за его мужественности и силы. Она притягивала и отталкивала Виллему, и девушка с детским упрямством пыталась противостоять ей.
