— …и ограничил ее шестьюстами тринадцатью заповедями, смысл большей части которых мне никто объяснить не смог, — сказал И.Д.К.
— Смысл открыт лишь Творцу, а мы выполняем Его волю.
— Будучи свободны проявлять свою.
— О чем мы спорим? — сказала Дина. — Сейчас не время…
— Нет, нет, Дина, — отмахнулся И.Д.К., заметив неожиданно, что с удовольствием произнес это имя. Он запнулся на мгновение, ему захотелось произнести его еще раз, будто имя тоже было кодом, ключом, открывшим в нем некую глубину, о существовании которой он не подозревал. Он повторил: — Нет, Дина, это важно, потому что на самом деле заповеди имели совершенно реальный и физический смысл. Конечно, можно часть из них объяснить общечеловеческой моралью, часть — традициями кочевого племени и условиями жизни. Но был более глубокий смысл, направленный на то именно, чтобы текст генетического Кода дошел до нас неискаженным. Иначе… Иначе чтение Кода и явление Мессии породило бы монстров. Понимаешь?
— Ты неправ, — сказал Йосеф, — но сейчас действительно не время для теологического спора. Любой ученик моей ешивы смог бы объяснить тебе…
— Мессия тоже?
— Я должен гордиться тем, что он учился в "Ор леолам". Сожалею, что редко говорил с ним лично.
— Это поправимо, — сказал И.Д.К., — теперь-то ты говоришь с ним постоянно.
Брови Йосефа поползли вверх.
— Что ты хочешь сказать? — Дина, начавшая перекладывать чашки на поднос, замерла.
— Прислушайтесь к себе, — спокойно сказал И.Д.К. — Способности, о которых мы, возможно, не подозреваем еще, попросту перешли с осознаваемого уровня в подсознание. Мы с вами прекрасно знаем, что делает Мессия сейчас и что должны делать мы сами.
— Что же? — напряженно сказала Дина.
— Не нужно думать об этом. Не нужно вообще о чем бы то ни было думать. Закройте глаза, уйдите в себя, забудьте обо всем. И сделайте первое, что захотите сделать. Это и будет…
— Желание Творца, совершенно верно, — подтвердил Йосеф. — Выход в духовный мир, так говорит Каббала.
Они переглянулись и, не сговариваясь, встали. Вышли на середину салона. Повернулись к окну, щурясь от солнца, которое разбросало ослепительные блики на стекле, плитках пола и лицах. Дине показалось, что в спальне зашевелился в кроватке Хаим, она покачала головой, и все стихло — ребенок спал.
Три человека стояли рядом, и трудно было придумать больший контраст — высокий и худощавый И.Д.К. в потрепанных джинсах и выгоревшей куртке, Йосеф Дари, черно-белый в своем костюме, будто овеществленный кадр старой киноленты, и Дина, стоявшая между ними, в короткой широкой юбчонке и — по контрасту — закрытой до шеи блузке, женщина, выглядевшая девочкой.
