— Да, Улисс, — сказала она, резко фиксируя звук "с". — Помню.
— Как поживаешь, старшая? — спросил я стеснённо.
— Хорошо.
Покачивалась на экране чёрная спина органиста, серебристо мерцали трубы органа, плыла медленная могучая мелодия. Кажется, Гендель, подумал я.
Андра сказала:
— Садись, Улисс. Сейчас сварю кофе.
И выбежала из гостиной. Я сел, потрогал фигурку акробата, вырезанную из тёмного дерева. Тут было ещё множество фигурок на полочках в стенных нишах, на крышке магнитолы, на книжном стеллаже. Ну да, вспомнил я, Ронга художница, резчик по дереву. Старинное искусство, которое она, возможно, унаследовала от далёких предков — перуанских индейцев.
Было в движениях Ронги, в её быстрой походке что-то беспокойное, и, как обычно, чужое беспокойство немедленно передалось мне. Снова нахлынуло то тревожное, жгучее, что я старался не подпускать к себе.
Ронга ходила по гостиной, что-то поправляла, переставляла. Мне захотелось поскорее уйти.
— Твои родители остались на Венере? — сказала она, когда молчание стало нестерпимым.
— Да.
— Виделся с ними после… с тех пор как мы улетели оттуда?
— Нет.
На этом наш содержательный разговор прекратился. Я тупо смотрел на спину органиста и чувствовал себя так, будто меня скрутили по рукам и ногам. Не понимаю, почему присутствие этой женщины действовало на меня сковывающе.
К счастью, вернулась Андра. В руках у неё был поднос с кофейником и чашками.
Мы сидели втроём за столом, пили кофе, и Андра принялась рассказывать о предстоящей этнолингвистической экспедиции в Конго. Её возглавит Нгау, пигмей, оригинальнейший учёный — ну как это ты не слышал? А может быть, и сам Стэффорд поедет. Отсталость пигмеев сильно сказывается на развитии Центральной Африки, там предстоит огромная работа — вроде той, что Стэф проделал в своё время в Меланезии. Она, Андра, тоже, может быть, поедет…
— Никогда, — сказала Ронга.
— Ну, мы ещё поговорим, мама. — Голос у Андры сделался тусклым.
— И говорить не стану. Хватит с меня вечных скитаний!
Она меня раздражала, эта маленькая женщина с резкими и прекрасными чертами лица. И в то же время внушала робость. Мне ещё больше захотелось уйти. Мелкими глотками я пил горячий душистый кофе и обдумывал, как бы выпутаться из неловкого положения.
Органный концерт кончился, на экране замелькали кадры комедийного фильма. Риг-Россо с каменным лицом выделывал невероятные трюки. Андра заулыбалась, глядя на визор.
А мне не было смешно. С горечью думал я о том далёком дне, дне бегства с Венеры, который странным образом как бы обозначил некую границу между нами.
