— Что именно ты заметил у них, старший? — спросил я, чувствуя, как похолодели кончики пальцев.
— Мелких признаков много. Но самый крупный и самый тревожный… м-м… как это на интерлинге… Равнодушие! — выкрикнул Баумгартен. — Безразличие ко всему, что выходит за рамки повседневных локальных интересов. Я утверждаю это со всей ответственностью врача!
Я потихоньку растирал кончики пальцев. Набитый чемодан. Наблюдения за примарами…
— Случай с Холидэем подтвердил самые страшные мои опасения, — продолжал Баумгартен. — Они становятся другими! Сдвиги в психике все более и более очевидны…
Его слова так и хлестали меня. Нет, нет, с моими родителями все в порядке. Ничего такого я не замечал. Нет!
— А все потому, что торопимся, вечно торопимся.
— Да, — сказал я. — Наверное, нужно было разобраться как следует, а не кидаться на первый же корабль.
— Я говорю о другой торопливости. — Худое лицо Баумгартена вдруг стало мрачным. — Об этом будет разговор на Совете планирования. Ещё сто лет назад утверждали, что на Венере жить нельзя.
Тут корабль наполнился прерывистыми звонками. Это означало — приготовиться к старту.
Я поспешил к лифту.
Опять прошёл я мимо Холидэев. Том по-прежнему сидел с закрытыми глазами. Андра читала книгу. Она мельком взглянула на меня, тонкой рукой отбросила со лба волосы. Волосы у неё были чёрные, как у матери, а глаза отцовские, серые, в чёрных ободках ресниц.
Ронга сидела, ссутулясь, скрестив руки и стиснув длинными пальцами собственные локти. Резкие черты её лица как бы заострились ещё более. Я услышал, как она шептала непримиримо:
— Никуда, никуда с Земли…
Глава вторая
БЕСПОКОЙНАЯ ЗЕМЛЯ
Мы возвращались с последнего зачёта. Целый день, бесконечно длинный день мы только тем и занимались, что убеждали экзаменаторов, что наши мышцы и нервы, наши интеллекты и кровеносные сосуды, — словом, наши психо-физические комплексы вполне пригодны для космической навигации. Нас раскручивали на тренажёрах, мы падали в такие бездны и с таким ускорением, что желудок оказывался у горла, а сердце — во рту. А как только тебя подхватывала силовая подушка, ты не успевал отдышаться, как прямо в глаза лез метеорит — то, что его имитирует, разумеется. И горе тебе, если ты замешкаешься, не успеешь включить ракетный пистолет и отскочить в сторону.
У меня словно все кости были переломаны, в голове гудело, и почему-то казалось, будто нижняя челюсть скособочена. Я тронул её рукой — нет, челюсть на месте.
